группа индоевропейских языков, включающая мёртвые «тохарский А» и «тохарский Б» языки (иначе карашарский, или агнеанский, и кучанский — по названиям оазисов Восточного Туркестана, где говорили на этих языках). Тексты на Т. я. (тохарском А и тохарском Б), найденные в Синьцзяне (Восточном Туркестане), относятся к 5—8 вв., но слова и имена языка, близкого к Т. я., обнаружены в текстах на пракрите из оазисов юга Восточного Туркестана, датируемых началом н. э. Ко времени составления текстов тохарский А использовался только в качестве литературного письменного языка буддийской миссии (т. е. буддийской монастырской проповеди) среди тюркоязычного населения и населения, говорившего ещё на тохарском Б. Тексты на тохарском А, найденные на северо-востоке, в оазисах Турфана и Карашара (Хайдык-Гол), очевидно, были составлены на языке, к тому времени полностью вышедшем из употребления (об этом свидетельствуют пояснительные пометы на тохарском Б и древнетюркском — так называемом тюркско-уйгурском в этих текстах). Тексты на тохарском Б были обнаружены в различных местах территории Синьцзяна — в Куче и в тех же восточных областях, где найдены тексты на тохарском А.
Между отдельными рукописями на тохарском Б обнаруживаются диалектные различия, свидетельствующие о живом употреблении этого языка в период, предшествующий составлению рукописей. Характерно также наличие надписей на стенах и рисунках, караванных пропусков на деревянных табличках, деловых и любовных писем на тохарском Б; на тохарском Б сохранился также манихейский гимн с параллельным древнетюркским текстом (около 10 в. н. э.). На тохарском А сохранились только переводы санскритских текстов. Такие переводы составляют основную массу текстов на обоих Т. я.
Во время пребывания носителей Т. я. в Восточном Туркестане (до составления письменных текстов и позднее, когда Т. я. стали языками проповеди буддизма) осуществлялся интенсивный контакт между Т. я. и древнетюркским языком, в котором имеется ряд тохарских заимствований, в т. ч. и такие, которые свидетельствуют о связях между этими языками в дописьменный период их истории. Т. я. на территории Восточного Туркестана появляются не ранее 1‑го тыс. до н. э.; до этого их носители двигались с запада на восток.
Ещё по пути в Восточный Туркестан в Средней Азии (а позднее и в самом Восточном Туркестане) носители Т. я. могли вступить в контакт с носителями восточноиранских языков, чем объясняются многочисленные лексические сходства этих языков.
Вероятные доисторические связи тохар с финно-уграми могли бы послужить подтверждением гипотетического пути тохар от лежащих на западе от Средней Азии областей, где они могли соседствовать с предками носителей балто-славянских и германских языков, к северу Средней Азии, где они могли вступить в контакт с восточноиранскими племенами. Помимо возможных лексических связей можно предположить следы этого контакта в общетохарской фонологической системе, где весь набор согласных фонем и противопоставления по мягкости — твёрдости, а также типы сочетаний согласных совпадают с раннеобщеугорскими (около рубежа 2‑го и 1‑го тыс. до н. э.), и в морфологии имени, где система падежей напоминает финно-угорскую, как и характер каузативов в глаголе. Однако нельзя исключить, что сходное влияние на Т. я. могли оказать другие неиндоевропейские языки.
До этих предполагаемых миграций носители общетохарского языка, из которого возникли отдельные два Т. я., по данным индоевропейской лингвистической географии, должны были иметь контакты с носителями той группы диалектов, которые развились в анатолийские языки и были связаны с италийско-кельтской группой индоевропейских диалектов.
Основной особенностью тохарского консонантизма является наличие морфологизованного противопоставления по твёрдости — мягкости, позволяющее отнести Т. я. к евразийскому языковому союзу, противополагаются непалатализованные смычные p, t, k, непалатализованный спирант s, сонорные n и l, с одной стороны, и палатализованные аффриката c, спирант ś, сонорные ñ, ly (графическая передача одной среднеязычной фонемы), с другой стороны (в тохарском Б также есть вторично палатализованные ky, py, my, tsy). Аффриката ts, сама являющаяся, во всяком случае в некоторых позициях, результатом палатализации, входит в морфологизованное противопоставление c : ts, где она играет роль непалатализованной фонемы. До действия этих процессов палатализации в общетохарском различались индоевропейские звонкие и глухие (возможно, также и «звонкие придыхательные»), т. к. они дают разные рефлексы. После действия процессов палатализации в общетохарском совпали в одном ряду — глухих смычных — все индоевропейские смычные (трёх рядов).
Тохарский вокализм характеризуется существенной редукцией безударных гласных. В тохарском Б, отличающемся большей консервативностью, ещё сохраняется в поэтических (метрических) текстах конечный гласный в некоторых окончаниях, где безударный гласный исчез в тохарском А. Исчезновение безударного гласного в некоторых позициях, вероятно, было причиной фонологизации противопоставлений согласных по мягкости — твёрдости. Исход слова в Т. я. в большой степени разрушен, что сказалось в отпадении не только гласных, но и согласных конечных слогов.
Грамматический класс имён в Т. я. характеризуется категориями рода, одушевлённости, числа, падежа. В Т. я. различаются 3 рода — мужской, женский и обоюдный. Слова, принадлежащие к последнему, в единственном числе изменяются как имена мужского рода, а во множественном числе — как имена женского рода.
Категория одушевлённости/неодушевлённости, возможно, отражает более древнее индоевропейское противопоставление одушевлённого (несреднего) рода неодушевленному (среднему), предшествовавшее делению одушевлённого рода на мужской и женский, хотя, по мнению некоторых учёных, тохарское различие, типологически близкое к наблюдаемому в восточных среднеиранских языках, сложилось в более позднюю эпоху (по альтернативной точке зрения, в тохарском имени отражено ностратическое различие 2 именных классов).
В тохарском имени различаются 3 числа — единственное, двойственное (представленное немногочисленными формами и формально отличающееся от форм со значением «пары») и множественное.
Категория падежа представлена 9 падежами (именительный падеж, общий косвенный, родительный падеж, творительный падеж, комитатив, дательный падеж, отложительный падеж, местный падеж, каузальный падеж в тохарском Б и перлатив в тохарском А) и звательной формой, которая имеется только в тохарском Б.
Падежи в Т. я. делятся на 2 резко отличные группы. К первой относятся первичные падежи (именительный падеж, косвенный и родительный падеж), ко второй — вторичные (все прочие падежи). Формы первичных падежей образуются от основы именительного падежа, формы вторичных падежей — от основы косвенного падежа. В более архаичном тохарском Б вторичные падежи по существу ещё были относительно свободными полусинтаксическими сочетаниями существительного с послелогом, причём существительное могло иметь различные формы. С агглютинацией падежных окончаний в Т. я. связано явление групповой флексии.
Личные глагольные формы характеризуются морфологическими категориями лица, числа, времени, наклонения, залога, каузатива. Различаются 3 лица, 3 числа (формы двойственного числа встречаются лишь в единичных случаях), 3 времени (настоящее, прошедшее время, имперфект; в тохарском Б встречаются ещё отдельные не вполне точно истолкованные формы, принадлежащие четвёртому времени — дуративу), 4 наклонения (изъявительное, повелительное, конъюнктив и оптатив), два залога (актив и медиопассив) и каузативное (вторичное) спряжение, отличное от основного спряжения каждого глагола. Образование особых форм каузатива от каждого глагола является одной из характерных особенностей тохарского глагола (эта особенность связана с тем, что в Т. я., как и в балтийских языках, морфология глагола существенным образом связана с категорией переходности/непереходности). Для образования каузатива в Т. я. (как и в анатолийском) используются суффиксы ‑s- и ‑sk‑. Из неличных форм особый интерес представляют отглагольные имена на ‑l того же типа, что и в славянских, армянском и анатолийском языках, а также архаичные абсолютивы на ‑une (из *‑un- гетероклитического типа), использование которых представляет разительные типологические параллели с аналогичными конструкциями в неиндоевропейских литературных языках Центральной Азии в средние века (древнетюркском, тибетском).
Тохарский синтаксис характеризуется соблюдением архаичного порядка слов с конечной позицией глагола.
Тохарские (А и Б) тексты записаны особой разновидностью «косого» индийского письма брахми, распространённой в Центральной Азии. Особенностью тохарского письма является использование специальных знаков для передачи особого гласного переднего ряда (обозначается двумя точками над знаком соответствующего согласного). В целом можно считать, что тохарский брахми фонетически точно воспроизводит фонологическую систему. Система письма подтверждает древнее сообщение китайского паломника Сюань Цзана, по которому в Кучанском царстве «письменность индийская, но значительно изменённая».
Тексты Т. я. были найдены в последнем десятилетии 19 — начале 20 вв. (первый текст обнаружен русским консулом в Кашгаре Н. С. Петровским и опубликован С. Ф. Ольденбургом). Тогда же началось их исследование. В 1908 Э. Зиг и В. Зиглинг напечатали сообщение, в котором показали, что Т. я. представляют собой особую группу индоевропейских языков. Те же авторы в 1921 издали сборник тохарских А текстов (и позднее публиковали переводы отдельных текстов из этого сборника) и в 1931 (совместно с В. Шульце) описательную грамматику тохарского А языка; тексты на тохарском Б, подготовленные тоже Зигом и Зиглингом, были изданы в 1949 и 1953; новое их издание предпринято В. Томасом в 80‑х гг. В 1952 вышла первая часть грамматики тохарского Б языка, подготовленной В. Краузе; в 1960 опубликована краткая грамматика обоих языков Краузе и Томаса, в 70‑х гг. — три тома сравнительной лексики и морфологии А. Й. ван Виндекенса. Важные работы по отдельным проблемам синхронного и сравнительно-исторического изучения Т. я. принадлежат А. Мейе, С. Леви, Ж. Филлиоза, В. Куврёру, Дж. Лейну, Х. Педерсену, В. Винтеру. Этимологический словарь опубликован в 1976 Виндекенсом, сравнительная грамматика — в 1988 Д. Адамсом.
Вяч. Вс. Иванов.