совокупность взглядов на язык и способы его изучения, сформировавшихся в русле философско-лингвистической программы В. Гумбольдта, основателя общего языкознания и философии языка. Теоретико-методологическую базу этой программы составляет антропологический подход к языку, в соответствии с которым адекватное изучение языка должно производиться в тесной связи с сознанием и мышлением человека, его культурой и духовной жизнью.
Лингвистическая концепция Гумбольдта возникла как реакция на антиисторическую и механистическую концепцию языка 17—18 вв., а также на логические и универсалистские концепции (см. Логическое направление, Универсальные грамматики); она опирается на идеи И. Гердера о природе и происхождении языка, о взаимосвязи языка, мышления и «духа народа», а также на типологическую (морфологическую) классификацию языков Ф. и А.‑В. Шлегелей. Философские воззрения Гумбольдта сформировались в свете идей немецкой классической философии (И. Кант, И. В. Гёте, Г. В. Ф. Гегель, Ф. Шиллер, Ф. В. Шеллинг, Ф. Г. Якоби и другие). Идеи Гумбольдта явились одним из источников философской антропологии — течения западноевропейской, преимущественно немецкой, философии 1‑й половины 20 в.
Язык, по Гумбольдту, — живая деятельность человеческого духа, единая энергия народа, исходящая из глубин человеческого существа и пронизывающая собой все его бытие. Язык есть не оконченное дело или вещь (Ergon — эргон»), а деятельность (Energeia — «энергейя»). В нём сосредоточивается не свершение духовной жизни, но сама эта жизнь. Истинное определение языка может быть только генетическим. Язык — главнейшая деятельность человеческого духа, лежащая в основе всех других видов человеческой деятельности. Он есть сила, делающая человека человеком. Языки, по Гумбольдту, являются отображением изначальной языковой способности, заложенной в человеке в виде некоторых смутно осознаваемых принципов деятельности и актуализирующейся с помощью субъективной активности говорящего. Человек, пробуждая в себе свою языковую способность и развёртывая её в ходе языкового общения, всякий раз своими собственными усилиями создаёт сам в себе язык. Язык есть не мёртвый продукт (Erzeugtes), а созидающий процесс, порождение (Erzeugung).
Порождение языка, по Гумбольдту, представляет собой синтетический процесс сплавления понятия со звуком, превращающий звук в живое выражение мысли. Синтез включает два логически последовательных, а в реальности — одновременных момента: 1) расчленение бесформенной субстанции звука и мысли и формирование артикулированного звука и языкового понятия; 2) соединение их в единое целое до чистого проникновения друг в друга.
С понятиями языкового синтеза и порождения тесно связано понятие формы языка, под которой Гумбольдт понимает постоянное и единообразное начало в созидательной деятельности духа по выражению мысли с помощью звука, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности. Форма языка, по Гумбольдту, есть синтез отдельных языковых элементов в своём духовном единстве. Форма каждого языка находится в неразрывной связи с духовными задатками говорящего на нем народа и является неповторимо индивидуальным образованием, хотя в своих существенных чертах она и одинакова для всех языков. Гумбольдт различает «внутреннюю форму языка» (innere Sprachform) как глубинный принцип его порождения, определяющий собой всё своеобразие языковой организации, и «внешнюю форму языка» (звуковую, грамматическую и т. д.), в которой проявляется и воплощается внутренняя форма, не запечатлеваясь ни в одной из частей этой формы.
Предназначение языка, по Гумбольдту, состоит в том, чтобы: 1) осуществлять «превращение мира в мысли», 2) быть посредником в процессе взаимопонимания людей, выразителем их мыслей и чувств, 3) служить средством для развития внутренних сил человека, оказывая стимулирующее воздействие на силу мышления, чувства и мировоззрение говорящих. Язык, по Гумбольдту, есть орган, образующий мысль; мышление не просто зависит от языка вообще, а до известной степени обусловливается каждым конкретным языком; языки — органы оригинального мышления наций.
В трактовке Гумбольдта язык не представляет собой прямого отражения мира. В нём осуществляются акты интерпретации мира человеком. Различные языки, по Гумбольдту, являются различными мировидениями. Они представляют собой не различные обозначения одной и той же вещи, а дают различные ви́дения её. Слово — это отпечаток не предмета самого по себе, а его чувственного образа, созданного этим предметом в нашей душе в результате языкотворческого процесса. Оно эквивалентно не самому предмету, даже чувственно воспринимаемому, а его пониманию в акте языкового созидания. Всякий язык, обозначая отдельные предметы, в действительности созидает; он формирует для говорящего на нём народа картину мира. Каждый язык, по Гумбольдту, образует вокруг народа, к которому он принадлежит, круг, выйти за пределы которого можно, только вступив в другой круг. Язык, будучи системой мировидения, оказывает регулирующее воздействие на человеческое поведение: человек обращается с предметами так, как их преподносит ему язык.
Язык, в понимании Гумбольдта, представляет собой «напряжённое» живое целое своих противоположных и взаимно предполагаемых начал, пребывающих в подвижном равновесии. Гумбольдт различает в языке (по интерпретации Х. Штейнталя, А. А. Потебни, П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева) следующие антиномии: деятельности — предметности («энергейи» и «эргона», жизненности — вещности), индивидуума — народа (индивидуального — коллективного), свободы — необходимости, речи — понимания, речи — языка, языка — мышления (человеческого духа), устойчивого — подвижного, логического — стихийного, импрессионистически-индивидуального — монументального, континуального — дискретного, объективного — субъективного начал.
Специфику теоретико-методологических основ программы Гумбольдта составляют:
синтез натуралистического и деятельностного принципов изучения языка и человека — язык трактуется им одновременно как организм духа и самодеятельность, или деятельность, духа;
диалектический подход (антиномическая трактовка природы языка);
системно-целостный взгляд на язык;
приоритет динамического процессуально-генетического подхода над структурно-статическим планом описания языка;
трактовка языка как порождающего себя организма;
приоритет вневременного (панхронического) взгляда на язык над историческом анализом движения языка в конкретно-историческом времени;
приоритет изучения живой речи над описанием языкового организма;
сочетание интереса к живому разнообразию реально существующих языков и языку как общему достоянию человечества; попытка представить в идеальном плане языки как ступени к совершенному образованию языка как такового;
отказ от описания языка только изнутри его самого, сопоставление языка с другими видами духовной деятельности человека, и прежде всего с искусством;
сочетание философско-отвлечённого взгляда на язык со скрупулёзно-научным подходом к его изучению.
В. И. Постовалова.
Гумбольдтианство развивалось в Германии, а затем в России. Психологическая (самая длительная) традиция гумбольдтианства берёт начало с издания избранных трудов Гумбольдта по философии языка Штейнталем, который снабдил эти труды многочисленными комментариями. Штейнталь обратился к авторитету Гумбольдта для построения новой дисциплины — «психологии народов». Соответственно индивидуалистской ориентации тогдашней эмпирической психологии гумбольдтовские понятия «дух» (Geist) и «дух народа» в толковании Штейнталя были превращены в «психику» (Seele) говорящих индивидов, утратив свое этносоциологическое измерение. Во 2‑й половине 19 в., в эпоху позитивизма, бурного развития индоевропеистики, имя Гумбольдта упоминается в основном лишь в трудах, посвящённых классификации языков.
Эволюцию гумбольдтианства можно проследить на примере многочисленных толкований выдвинутого Гумбольдтом понятия «внутренней формы языка». В Германии существовало несколько направлений: психологическое, согласно которому внутренняя форма языка — это психологический процесс, определяющий его внешнюю форму (Штейнталь, В. Вундт), логико-феноменологическое, отождествляющее с внутренней формой логическую форму «чистых» значений и устанавливающее, насколько адекватно удаётся говорящему посредством языка воспроизвести «идеальные» значения, имеющие универсальную природу О. Гуссерль); некоторые учёные считали, что внутренняя форма языка охватывает и синтаксический уровень конкретного языка, являясь ключом к оценке всего, что мыслится и высказывается в данном языке (Л. Вайсгербер).
В России осмысление наследия Гумбольдта началось с перевода на русский язык П. Билярским основного сочинения Гумбольдта «О различии организмов человеческого языка...» (1859). А. А. Потебня способствовал распространению идей Гумбольдта в России («Мысль и язык», 1862, и др.), хотя его истолкование этих идей не было свободно от влияния психологизма Штейнталя. Второй этап развития гумбольдтианства связан с появлением в Москве книги Г. Шпета «Внутренняя форма слова» (1927) как реакции на психологизм Штейнталя и Потебни с позиции феноменологии и логики Гуссерля.
Главной лингвистической дисциплиной, по Гумбольдту, является сравнительное языковедение, коренным образом отличающееся от сравнительного языкознания, ставящего своей задачей доказать с помощью историко-сравнительного метода генетическое родство языков внутри одной семьи (см. Сравнительно-историческое языкознание), а также от типологии языков с её поисками универсалий и от исследований «глубинных структур» в современном их понимании (см. Глубинная структура). То «общее», на чём строится сравнительное языковедение Гумбольдта и его прямых последователей, — не абстрактная схема, не «язык вообще» или нечто промежуточное между языком и мышлением, а общечеловеческая языковая способность превращения мира в мысли. Хотя общее свойство языковой способности охватывает всё человечество (являясь, по Гумбольдту, в то же время внутренним, объединяющим его началом), однако эта способность не реализована в одном общечеловеческом языке, а осуществляется в многоликом воплощении разнообразия языков. Каждый язык, взятый в отдельности, следует рассмотреть как «попытку, направленную на удовлетворение этой внутренней потребности, а целый ряд языков — как совокупность таких попыток». Отсюда и конечная цель языковедения — «тщательное исследование разных путей, какими бесчисленные народы решают всечеловеческую задачу» постижения объективной истины путём языков. «Разные пути», по Гумбольдту, это не разные звуковые обозначения «одного и того же предмета», а различные способы его языкового «ви́дения»: «В различных языках возникают понятия, к которым никогда не смог бы придти один разум сам по себе без помощи языка». Сравнительное языковедение именно в гумбольдтовском его понимании раскрывает суть «философски обоснованного сравнения языков».
{См. также Неогумбольдтианство.}
Г. В. Рамишвили.