Лингвистический энциклопедический словарь

Морфоло́гия

(от греч. μορφή форма и λόγος — слово, учение) — 1) система механизмов языка, обеспе­чи­ва­ю­щая постро­е­ние и понимание его словоформ; 2) раздел грамматики, изучающий законо­мер­но­сти функцио­ни­ро­ва­ния и развития этой системы.

Объём понятия «морфо­ло­гия» трактуется в различных концепциях по-разному. Согласно одной из наиболее распро­стра­нён­ных точек зрения, морфо­ло­гия изучает струк­ту­ру значимых единиц языка, по протяжённости не превышающих синтагма­ти­че­ско­го слова (или слово­фор­мы). Максимальная единица морфо­ло­гии — словоформа — является вместе с тем минималь­ной единицей синтаксиса.

Главное основание для выделения морфо­ло­гии в качестве особого раздела грамматики — члени­мость словоформы на меньшие знаковые единицы, называемые морфемами, морфами или монемами: означаемое словоформы членится на меньшие означаемые, а её означа­ю­щее — на меньшие означа­ю­щие. Морфо­ло­гия, таким образом, обеспечивает «поморфем­ное» соот­не­се­ние компонен­тов внутрен­ней (содержательной) стороны словоформы с компо­нен­та­ми её внешней (звуковой) стороны, причём нацеленность морфо­ло­гии на передачу значений именно служебными элементами (а не корнями) отличает морфо­ло­гию от лексикологии (в центре внимания которой, напротив, значения корней и целых слов — ср. Лексическое значение слова).

Традиционное членение грамматики на морфо­ло­гию (грамматику слова) и синтаксис (грамматику словосочетания, предложения), в целесообразности которого сомневались Ф. де Соссюр, Л. Ельмслев, З. З. Харрис, Ч. Ф. Хоккет, не обладает абсолютной и универсальной значимостью. Важнее всего оно для языков с чёткой структурной противо­по­став­лен­но­стью слова и морфемы (см. Синтетизм) и по мере нарастания аналитизма теряет свою ценность. Поэтому в описаниях языков с бедной морфо­ло­гией (английский, современный китайский, индонезийский, многие тибето-бирманские языки и др.) морфо­ло­гия как раздел грамматики отходит на задний план, а для аморфных («корневых») языков (древнекитайский, современный тайские, вьетнамский, йоруба, пиджин-инглиш) значи­мость морфо­ло­гии практически сводится к нулю (если не считать сложения, трактуемого либо как слово­сло­же­ние, либо как морфемосложение). Кроме того, для ряда агглюти­на­тив­ных языков (японский, дравидийские, марийский) трудно отличить аффиксы от служебных слов, одни и те же единицы квали­фи­ци­ру­ют­ся то как «неотделимые частицы», то как «подвижные» («мобильные») аффиксы. Линейная расстановка таких служебных морфем более адекватно описывается методами синтаксиса, чем традици­он­ны­ми методами морфо­ло­гии.

Существует также расширительное понимание морфо­ло­гии как «науки о формах» (в соот­вет­ствии с внутренней формой и этимологией самого термина «морфо­ло­гия»). Понятие формы при этом охватывает любые (а не только внутрисловные) средства выражения, рассма­три­ва­е­мые в их формаль­ном (внешнем) аспекте (Г. Пауль, Г. Суит, А. Нурен, В. Матезиус, отчасти О. Есперсен), распро­стра­ня­ясь даже на служебные слова, порядок слов, интонацию (Ж. Вандриес, Хоккет, Харрис). Ряд авторов считают возможным в этом случае говорить о «нефлективной» («аналитической», «внешней», «синтаксической») морфо­ло­гии (В. М. Жирмунский, С. Д. Кацнельсон, М. И. Стеблин-Каменский). При таком понимании морфо­ло­гии к ней относят­ся, в частности, так называемые аналитические формы, комплексы типа немецких глаголов с отделяемыми пристав­ка­ми или русских сочетаний «ни для кого», «ни с чем», «друг за другом». Таким образом, в этом случае сфера морфо­ло­гии расширя­ет­ся за счёт сужения области синтаксиса.

Различают общую (теоретическую) морфо­ло­гию и частные морфо­ло­гии отдельных языков. В задачи общей морфо­ло­гии обычно включается инвентаризация морфо­ло­ги­че­ских способов, приме­ня­е­мых в языках мира, и морфо­ло­ги­че­ских значений, ими выражаемых, а также типов формально-смысловых отношений между знаками. Явления асимметрии морфо­ло­ги­че­ско­го знака (см. Знак языко­вой), а также функциональное расслоение знаков на корневые и служебные делает целе­со­об­раз­ным самостоятельное изучение относительно автономных односторонних компонентов формы («формати­вов», «субморфов») или значения («сем»).

Значения, выражаемые служебными элементами, делятся, во-первых, на семантические («номина­тив­ные») и синтакси­че­ские («реляционные») и, во-вторых, на слово­обра­зо­ва­тель­ные (≈ «класси­фи­ка­ци­он­ные», «деривационные», «дериватемы») и словоизменительные («грамматические», «флектив­ные», «граммемы»). Второе различение делит морфо­ло­гию («морфо­ло­гию в широком смысле») на две основные области — словообразованиелексическую морфо­ло­гию») и словоизменениепарадигма­ти­ку», «грамматическую морфо­ло­гию»). Иногда, однако, под собственно морфо­ло­ги­ей понимается только словоизменение (образование форм слова), т. е. способность лексемы выступать в различ­ных грамма­ти­че­ских формах, состав­ля­ю­щих её парадигму. Как правило, у любой лексемы выделяется постоянная часть — основа — и переменная часть — набор флексий данной лексемы.

Изучение грамматических значений, их оппозиций, выявление первичных и вторичных функций граммем (Е. Курилович), законо­мер­но­стей употреб­ле­ния граммем, нейтра­ли­за­ции, десеманти­за­ции, транспозиции, поиск инвариантных дифференциальных признаков и компонент­ный анализ граммем (см. Компонентного анализа метод) не могут быть адекватно осуществлены в рамках собственно морфо­ло­гии и составляют предмет само­сто­я­тель­ной дисциплины — грамматической семантики. Неред­ко, однако, этот раздел грамматики включается в морфо­ло­гию (В. В. Виноградов, В. А. Плотникова, В. Г. Гак), некото­рые иссле­до­ва­те­ли выделяют эту проблема­ти­ку в особый раздел морфо­ло­гии, называя его функцио­наль­ной морфо­ло­ги­ей (А. В. Бондарко и другие).

Раздел морфо­ло­гии, изучающий формальные закономерности построения лексем и словоформ из морфем, а также внутреннюю структуру морфем, рассматриваемых в плане выражения, иногда называют морфемикой. Это в известном смысле центральный и наиболее бесспорный раздел морфо­ло­гии. При «узкоформальном» подходе объём морфо­ло­гии сводится к морфемике (у А. Мартине даже более узко — фактически к морфонологии). Раздел морфо­ло­гии, изучающий структуру формативов, формальные закономерности их сочетаемости («тактики») и контекстно-обусловленное варьирование фонемной структуры их контекстных представителей («морфофонемику»), называют морфонологией.

Различные языки неодинаковы по технике сочетания и звукового варьирования формативов (см. Типологическая классификация языков). Фузионные языки, имеющие богатые морфоно­ло­ги­че­ские механизмы (чередования, сандхи), как правило, обладают и развитой морфо­ло­ги­ей (см. Флективность). Языки с агглютинацией обычно харак­те­ри­зу­ют­ся более простой морфонологией (см. Сингармонизм) и соответственно более бедной морфо­ло­ги­ей.

Историческая морфо­ло­гия (в частности, сравнительно-историческая) изучает измене­ния форм и значения отдельных морфем, историческое развитие структуры слова, пере­рас­пре­де­ле­ние звукового материала и компонентов значения между морфемами (опрощение, пере­раз­ло­же­ние), выравнивание по аналогии, возникновение новых и исчезновение (отмирание) старых грамматических категорий, изменение количества граммем и отношений между ними.

В исследовании морфо­ло­гии применяются различные методы, например методы дистри­бу­тив­но­го анализа и лингвисти­че­ской дешифровки (Харрис), а также экспериментальные методы, широко исполь­зу­ю­щие такие приёмы, как добавление, опущение, замещение («субституция», «коммутация») (Л. Блумфилд, Ч. Фриз, А. М. Пешковский, Лу Чживэй, Дж. Х. Гринберг и другие), анализ по непо­сред­ствен­ным составляющим, транс­фор­ма­ци­он­ный метод (см. Метод в языкознании). Важное место в теоретической морфо­ло­гии занимают поиски морфо­ло­ги­че­ских универсалий и фреквенталий (явлений, свойствен­ных не всем, но многим языкам), а также тенденций функционирования и развития морфо­ло­ги­че­ской структуры слова, свойственных всем или многим языкам (Гринберг, Б. А. Успенский, Б. А. Серебренников, С. Е. Яхонтов). Разработка много­уров­не­вых моделей языка (см. Модель в языко­зна­нии), устанав­ли­ва­ю­щих правила поэтапного перехода от фонетической (или графической) субстанции к семантической и обратно через ряд промежуточных уровней представ­ле­ния, даёт возможность сформу­ли­ро­вать задачу частной (описательной) морфо­ло­гии как эксплицитное установ­ле­ние соответ­ствий между глубинно-морфо­ло­ги­че­ским представлением словоформ (например, «СТОЛ род. мн.») и их фонологической (или графической) репрезентацией (например, «столов»). Метод посту­ли­ро­ва­ния услов­ной (глубинной) морфонологической транскрип­ции словоформ и формулировки правил перехода от этой исходной репрезентации (условного представления) к фонетической записи, восходящий к грамматике Панини, был развит в класси­че­ских работах Блумфилда и Р. О. Якобсона, а затем усовер­шен­ство­ван в советских и зарубежных исследованиях по трансформационной грамматике.

Морфология как раздел описательной грамматики возникает одновременно с рождением антич­ной языко­вед­че­ской традиции — складываются противо­по­став­ле­ния исходной формы слова (в антич­ной языковедческой традиции — «субстан­ции») и его парадигмы («акциденций»), аналогии и аномалии; созда­ёт­ся и надолго закрепляется традиционная номенклатура частей речи и грамматических категорий. В эпоху Возрождения начинает вырабатываться система понятий, относя­щих­ся к структуре слова («корень», «аффикс», «суффикс» в древнееврейской грамматике И. Рейхлина, 1506). Термин «морфо­ло­гия», создание которого связывают с именем И. В. Гёте, употреб­лял­ся перво­на­чаль­но приме­ни­тель­но к разделу биологии, изучающему «формы» живых организмов. В 19 в. он получает распро­стра­не­ние и в лингвистике, находив­шей­ся тогда под сильным влиянием эволюционной биологии (ранее в этом значении употреб­лял­ся термин «этимология»). Возникновение сравнительно-исторического языко­зна­ния и научной этимологии, тщательная обработка огромного языкового материала у младо­грам­ма­ти­ков (см. Младограмматизм) подгото­ви­ли почву для теоретического осмысле­ния основных понятий морфо­ло­гии в структурной лингвистике 20 в.

В отечественном языкознании большое внимание уделяется поискам объективных («формаль­ных») критериев разгра­ни­че­ния и классификации единиц морфо­ло­гии; большую роль в этом сыграли работы Ф. Ф. Фортунатова и его учеников — Н. Н. Дурново, Д. Н. Ушакова, М. Н. Петерсона, Г. О. Винокура, Пешковского, а также дискуссия между сторонниками «формальной грамматики» (последователями Фортунатова) и её критиками (Л. В. Щерба, Виноградов) о соотношении «формаль­ных классов» слов и частей речи (см. Московская фортунатовская школа). Фортунатовские традиции изучения морфо­ло­гии (учение о грамматической форме, о соотношении словоизменения и словообразования) во многом были продол­же­ны и развиты в 40—50‑х гг. 20 в. представителями «новомосковской школы» — В. Н. Сидоровым, П. С. Кузнецовым, А. А. Реформатским.

Существенный вклад внесли советские исследователи в решение проблемы синтагма­ти­че­ской и парадигматической идентификации единиц морфо­ло­гии — слова (А. И. Смирницкий, Кузнецов, Ю. С. Маслов, Яхонтов) и морфемы (Г. А. Климов, Н. Д. Арутюнова, Е. С. Кубрякова). Принципы морфо­ло­ги­че­ско­го анализа на материале «дефектно членимых» слов русского языка разраба­ты­ва­лись в работах Винокура и Смирницкого, позднее — М. В. Панова, применительно к материалу англий­ско­го языка соответствующие вопросы рассматривались в дескриптивной лингвистике (см. Дескриптив­ная лингвистика). В работах А. А. Зализняка «Русское именное слово­из­ме­не­ние» (1967) и «Грамма­ти­че­ский словарь русского языка» (1977), основанных на применении точных методов в описании русской морфо­ло­гии, созданы системы правил, позволяющих построить полную парадигму любого слова русского языка.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.