(московская лингвистическая школа, «формальная» лингвистическая школа) — направление, сложившееся в результате научной и преподавательской деятельности Ф. Ф. Фортунатова в Московском университете в 1876—1902, занимавшее центральное положение в отечественном языкознании (русистика, славистика, компаративистика, общая теория языка) и оказавшее существенное влияние на развитие отечественного (а в известной мере — и европейского) языкознания. М. ф. ш. называют иногда «формальной», так как психологизму младограмматиков (см. Младограмматизм) она противопоставила необходимость поиска собственно лингвистических «формальных» критериев при исследовании языка для всех областей языкознания, тяготевших к концу 19 в. либо к психологии (в морфологии), либо к физиологии (в фонетике), либо к логике (в синтаксисе), либо к «истории народа» (в лексикологии). Пафос М. ф. ш., по словам Л. Ельмслева, «в протесте против смешения грамматики с психологией и логикой». М. ф. ш. внесла существенный вклад в процесс осознания единства и целостности языкознания соответственно самой природе языка как целостного предмета науки, предопределив направление поиска более совершенных методов и приёмов лингвистического анализа. Учениками Фортунатова были А. А. Шахматов, М. М. Покровский, Д. Н. Ушаков, Н. Н. Дурново, А. М. Пешковский, В. К. Поржезинский, В. М. Истрин, В. Н. Щепкин, Б. М. Ляпунов, А. И. Томсон, С. М. Кульбакин, а также зарубежные учёные О. Брок, А. Белич, Э. Бернекер, Н. ван Вейк, Х. Педерсен, Т. Торбьёрнссон, Ф. Зольмсен, И. Ю. Миккола, Й. Богдан, М. Мурко и другие.
Фортунатов — индоевропеист-компаративист, славист, индолог и литуанист, знаток многих индоевропейских языков, специалист в области сравнительно-исторической фонетики и акцентологии, палеографии и орфографии, внесший важный вклад в разработку теоретической грамматики. Его научная деятельность началась с изучения литовских говоров (1871) и древнейших памятников письменности ведического языка и санскрита. Магистерская диссертация «Sāmaveda — Āraṇyaka — Saṃhitā» (1875) включала в себя критическое издание, перевод и комментарий текста памятника, а также «Приложение», где излагались фундаментальные положения сравнительно-исторического метода, было выдвинуто положение о том, что праиндоевропейский язык, как и всякий живой язык, «должен был иметь за собой богатую историю и диалектное членение», дана критика бытовавшего преувеличения значения данных санскрита и других индийских письменных источников при реконструкции праиндоевропейского языка. Фортунатову принадлежит ведущая роль в создании систематических сравнительно-исторических грамматик индоевропейских языков (лекционные курсы с 1876). Здесь он развивал взгляды на язык как систему, строго различал описательный и исторический подходы (синхронию и диахронию), реально засвидетельствованные факты и гипотетически реконструируемые, отдавая предпочтение свидетельству живой народной речи. Признавая сравнение средством реконструкции предшествующего состояния с целью выявления истории конкретного языка, он призывал искать «законы, управляющие фактами», «взаимосвязь и причины исследуемых явлений». Постулат безысключительности фонетических законов и связанная с ним методика установления относительной хронологии органически вытекают из его целостной концепции. Фортунатов, по свидетельству Шахматова, «шёл впереди западноевропейской лингвистики».
Жёсткой модели родословного древа младограмматиков с концепцией последовательного распада праязыка Фортунатов противопоставил теорию дивергентно-конвергентной эволюции языка, обусловливаемой дифференциацией и распадением «общественных союзов» или их объединением в более крупные. Положение о взаимосвязи истории языка с историей общества он углублял требованием разграничивать внешние и внутренние связи и причинность. Ему принадлежит ряд открытий в области сравнительно-исторической грамматики индоевропейских и славянских языков: теория сонантов, s-mobile, лабиальный ряд задненёбных, состав вокализма индоевропейского языка, слабая ступень чередований, связь долготы и характера интонации, закон переноса ударения в балтийских и славянских языках (см. Фортунатова — Соссюра закон), относительная хронология 1‑й и 2‑й палатализации в праславянском и др.
Развивая идеи Фортунатова, его ученики добились выдающихся успехов в области реконструкции праславянского языка (Поржезинский, Миккола, Торбьёрнссон, Белич, Кульбакин) и древнерусского языка (Шахматов, Дурново). Разработка приёмов относительной хронологии (Педерсен) позволила подвести важнейшие фонетические процессы праславянского языка под две основные тенденции — тенденции к палатализации и к открытому слогу (ван Вейк и другие). Ученики Фортунатова заложили основы праславянской акцентологии (Шахматов, М. Г. Долобко, Кульбакин, ван Вейк), морфологии (Поржезинский, Г. К. Ульянов, Ляпунов) и праславянской лексикологии (этимологический словарь Бернекера). Дальнейшая разработка и реализация фортунатовских принципов издания и анализа памятников письменности (Щепкин, Кульбакин, А. И. Яцимирский) привели к требованию строго разграничивать не только звук и букву, но и графику и орфографию, орфоэпию (идея Дурново о специфике книжного произношения) и лишь затем — собственно фонетику, как отражение говора писца, постоянного взаимодействия «книжного наречия» и живых диалектов (Шахматов). Живая народная речь всегда была в центре внимания учёных фортунатовского направления (Шахматов, Брок, Е. Ф. Будде), им принадлежит первый образец системного описания отдельного говора (Дурново) и первый опыт диалектологической карты восточнославянских языков (Ушаков).
В 1903 в Москве была создана по инициативе Шахматова Московская диалектологическая комиссия, в которую вошли ученики и последователи идей М. ф. ш.
Углубляя учение Фортунатова об «общественных союзах» как социальном субстрате языкового дробления либо схождения, Н. С. Трубецкой ввёл разграничение двух типов языковых групп: языковые семьи — результат общности происхождения, родства, дивергенции (расщепления, распада) некогда единого языка-предка, характеризуются унаследованной общностью, и языковые союзы — результат конвергенции (схождения, сближения) самостоятельных языковых систем, характеризуются благоприобретённой общностью языковых явлений.
Теория Фортунатова о форме слова как результате «живых соотношений» (сходства и различия их «формальной принадлежности»), «существующих в данном языке в данную эпоху», положила начало разграничению форм словоизменения и словообразования, строгому разграничению внешней и внутренней формы (значения и его формального выражения) в учении о грамматических категориях и разрядах слов, в учении о частях речи. Всё это легло в основу современной морфологии, оформившейся в самостоятельную научную дисциплину усилиями учёных фортунатовского направления (Шахматов, Дурново, С. О. Карцевский, Г. О. Винокур, В. В. Виноградов и другие). До Фортунатова этот раздел грамматики назывался «этимологией», границы между современным и историческим словопроизводством, между морфологией и собственно этимологией были зыбкими. Фортунатов следует критерию морфологического строения слова в типологической классификации языков, пронизанной идеей динамизма и хронологической иерархии типов (языки изолирующие или корневые, агглютинирующие, флективные). Формальные классы слов, по Фортунатову, не универсальны, не раз навсегда заданы, а различны в разных языках на разных этапах их развития. Усилиями учёных М. ф. ш. чисто генетический подход к реконструкции древнейшего состояния языка уступил место генетико-типологическому с требованием подкреплять реконструируемые модели данными типологии (Р. О. Якобсон и другие).
Учение Фортунатова о форме словосочетания и способах связи между его членами легло в основу синтаксиса, теоретические основы которого разрабатывались Шахматовым, Пешковским, М. Н. Петерсоном и другими на материале русского языка.
Разграничение внутренней и внешней, а именно содержательной и звуковой форм слова, идея о взаимосвязи между словами отдельного языка, а также представление о материальности языкового знака легло в основу семасиологии, оформившейся в особую научную дисциплину в трудах учеников Фортунатова (Покровский и его ученики) как учение о строгих законах семантических сдвигов, вскрыть которые возможно лишь при изучении связей данного слова с другими словами того же языка (синонимия, семантическое поле, морфологическое оформление) и с историей общества.
Сосредоточив усилия на историческом аспекте изучения языков, главным образом славянских, М. ф. ш., строго разграничивая диахронию и синхронию, постепенно обращалась к проблемам синхронии. Шахматов ввёл университетский курс современного (русского) языка, описание языка в синхронном аспекте. Учёные фортунатовского направления занимались теорией и практикой нормализации и демократизации литературного языка. Фортунатов и Шахматов руководили подготовкой реформы русского правописания (1918). В 1889 Фортунатов сформулировал задачу и наметил пути сближения школьной и научной грамматики с целью совершенствования преподавания родного (русского) языка в школе, что было осуществлено его учениками и последователями его идей.
Фортунатов создал целостную систему лингвистического образования, введя в практику вузовского преподавания теоретические курсы общего и сравнительного языкознания, спецкурсы по санскриту, готскому и литовскому языкам. Его последователи создали ряд оригинальных пособий по введению в языковедение (Томсон, Поржезинский, Ушаков, А. А. Реформатский и другие). Уточнение предмета языкознания и его отдельных разделов привело к разграничению фонетики и фонологии (Трубецкой и другие), сравнительной грамматики славянских языков и грамматики общеславянского (праславянского) языка (Поржезинский, Миккола и другие), исторической грамматики и истории литовского языка (Виноградов и другие).
Идеи и методы лингвистической науки, разработанные Фортунатовым и его школой, будучи апробированными на материале русского и славянских языков, были перенесены в финно-угроведение (Д. В. Бубрих и другие), тюркологию (Н. К. Дмитриев и другие), кавказоведение (Н. Ф. Яковлев и другие), германистику (А. И. Смирницкий и другие). Фундаментальные положения М. ф. ш. сыграли существенную роль в создании лингвистической концепций пражской лингвистической школы и Копенгагенского лингвистического кружка, а также массачусетской ветви американского структурализма (Якобсон и его ученики).
В. К. Журавлёв.