Лингвистический энциклопедический словарь

Флекти́вность —

тенденция к словоизменительной аффиксации, свойственная многим синтетическим языкам (см. Синтетизм) и противо­по­ла­га­е­мая (в рамках синтетизма) агглютинации. С точки зрения кванти­та­тив­ной типологии флективность (или степень флективности) — это отношение в отрезке текста числа флексий к числу словоупотреблений.

К флективным языкам относятся большинство афразийских, большинство индо­евро­пей­ских языков (среди последних исклю­че­ние составляют, например, англий­ский, француз­ский, отчасти болгар­ский). Флективность выявляется в следующих характерных чертах:

кумуляция — постоянное совмещение в одном словоизменительном аффиксе несколь­ких граммем, принадлежащих разным грамматическим категориям. Так, в русских падежных оконча­ни­ях существительных совмещены граммемы падежа и числа, а в окончаниях прилага­тель­ных — падежа, числа и рода. Такая закреплённость аффикса за комплексом разнородных граммем называется также синтетосемией (Ю. С. Маслов), т. е. «сложнозначностью». С точки зрения квантитативной типологии показателем кумуля­ции может служить отношение числа граммем, выражаемых в достаточно большом отрезке текста на данном языке, к числу словоизменительных аффиксов, представленных в этом же отрезке; весьма велик такой показатель в санскрите, древнегреческом, латинском, старославянском, литовском языках.

Омосемия словоизменительных аффиксов, т. е. наличие ряда параллельных (равно­знач­ных) аффиксов для передачи одного и того же грамматического значения или комплекса значений. Так, в русском языке значение творительного падежа единственного числа у существительных выражается омосемичными флексиями ‑ом («стол-ом»), ‑ой («стен-ой»), ‑ью («кроват-ью»), находя­щи­ми­ся в отношениях дополнительной дистри­бу­ции. Соответственно в рамках одной части речи выделяется несколько слово­из­ме­ни­тель­ных разрядов, каждый из которых характе­ри­зу­ет­ся особым набором флексий (см. Склонение, Спряжение). Показателем омосемичности может служить отношение числа флексий к числу выражаемых ими грамматических форм — как в грамматической системе языка, так и в достаточно представи­тель­ном отрезке текста на данном языке.

Фузия, т. е. взаимное наложение экспонентов контактирующих морфем (главным образом это пограничные модифи­ка­ции на границе основы и флексии, см. Сандхи). Показателем фузионности может служить отношение числа морфоно­ло­ги­че­ских чередо­ва­ний на стыках морфем к числу самих стыков (морфемных границ). С фузией связано явление симульфиксации — исполь­зо­ва­ние неавтоматических чередований в качестве дополни­тель­но­го, основного или даже един­ствен­но­го показателя грамма­ти­че­ских значений, ср. нем. Dorf ‘деревня’ — (мн. ч.) Dörfer ‘деревни’, Bruder ‘брат’ — Brüder ‘братья’ и т. п. (см. Аблаут, Умлаут).

Возможность использования нулевых аффиксов, или нулевых флексий, не только в семанти­че­ски исходных, «назывных» формах, но также и в формах семантически вторич­ных, «косвенных» (например, в родительном падеже множественного числа типа «рук», «сапог»).

Частая несамостоятельность основы, т. е. невозможность ее употребления в качестве отдель­ной словоформы. Эта особен­ность связана с тем, что в некоторых морфологических разрядах нулевые аффиксы отсутствуют: ср. глагольные основы виде‑, терпе‑, зва- и т. п., материально не совпадающие ни с одной из реальных словоформ соответствующих лексем.

Граница между флективностью и агглютинацией не абсолютна: нередко в одном языке сочета­ют­ся флективные черты с агглютинативными; в ходе исторического развития агглюти­на­тив­ный строй может смениться флективным (такая эволюция, согласно сравнительно-историческим данным, имела место при переходе от ранне­индо­евро­пей­ско­го к поздне­индо­евро­пей­ско­му), а флективность, в свою очередь, может постепенно уступить место аналитиз­му, как это документально засвиде­тель­ство­ва­но в истории английского, французского и некоторых других современных индоевропейских языков.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.