Лингвистический энциклопедический словарь

Языкозна́ние

(языковедение, лингвистика) — наука о естественном человеческом языке вообще и о всех языках мира как индивидуальных его представителях.

Место языкознания среди других наук.

Языкознание и социальные науки. Поскольку язык является важнейшим сред­ством коммуникации в обществе (см. Язык и общество) и тесно связан с мышлением и сознанием (см. Язык и мышление, Маркс К., Энгельс Ф. о языке, Ленин В. И. о языке), языко­зна­ние входит (в качестве одной из центральных наук) в круг гуманитарных (социальных) научных дисциплин, иссле­ду­ю­щих человека и человеческое общество. Из этих наук с языко­зна­нием теснее всего связана этнография и её различных области, разрабатывающие, в частности, общие принципы функцио­ни­ро­ва­ния языка в обществах разных типов, в т. ч. и в архаичных, или «первобытных», коллективах (напри­мер, проблемы табу, эвфемизмов, в теории номинации — наимено­ва­ний, связанных с характе­ри­сти­ка­ми архаичного сознания, и т. д.). Языко­зна­ние как наука о языковом общении все ближе связывается с современной социологией (см. Философские проблемы языко­зна­ния, Социолингвистика, Социо­ло­ги­че­ское направ­ле­ние). Разные виды коммуникации в обществе иссле­ду­ют­ся языко­зна­нием, теорией коммуникации, культурной антропологией (изучающей коммуни­ка­цию посред­ством любых сообщений, не только и не столько языковых и знаковых) и семиотикой. Естественный язык — наиболее важная (и лучше всего изученная) знаковая система, поэтому языко­зна­ние часто рассма­три­ва­ет­ся как важнейшая из семиотических дисциплин. Среди них языко­зна­ние оказывается центральной наукой, поскольку язык служит средством для построения целого ряда текстов (в частности, в художественной литературе) и «надъязыковых» систем (семиотических моделей мира), изучаемых семиотическими дисци­пли­на­ми. Для иссле­до­ва­ния языковых текстов, служащих знаковым задачам «надъязыковых» систем (мифологии, ритуала, религии, философии и т. п.), соответ­ству­ю­щие научные дисципли­ны обращаются за помощью к языко­зна­нию и к ряду научных дисциплин, пограничных с языко­зна­ни­ем, — к филологии, иссле­ду­ю­щей тексты, герменевтике, занимающейся пониманием текстов, и т. д. Но вместе с тем решение каждой из таких задач должно специально иссле­до­вать­ся и в языко­зна­нии, так как любая новая социальная функция языка существенно влияет на некоторые его уровни. Необходимым оказы­ва­ет­ся возник­но­ве­ние промежуточных дисциплин, сопри­ка­са­ю­щих­ся с языко­зна­нием, таких, как лингви­сти­че­ская поэтика, во многих отношениях сближа­ю­ща­я­ся с лингвистикой текста, иссле­ду­ю­щей языковые законы построения текстов, в т. ч. и художественных (см. Язык художе­ствен­ной литературы).

Соотношение между языко­зна­нием и другими науками можно иссле­до­вать в зависимости от характера знаковой (или незнаковой) природы предмета каждой из этих наук. Теснее всего с языко­зна­нием из семиотических дисциплин сближается грамматология — наука о письме (поскольку есть виды письма, лишь косвенно связанные с языком, грамматология в целом не входит в языко­зна­ние). Кинесика (см. также Жестов языки) соприкасается с языко­зна­нием, в особен­но­сти на уровне семантики (как и раздел грамматологии, иссле­ду­ю­щий иероглифику).

Ключевая роль языко­зна­ния для многих смежных гуманитарных наук делает выводы языко­зна­ния важными для всего гуманитарного знания в целом. Историческое языко­зна­ние по своим методам сближается с историей и другими науками, иссле­ду­ю­щи­ми изменение во времени социальных структур, развитие которых в ряде случаев определяет и пути языковой эволюции, и развитие культуры, литературы, искусства и др. Одной из важнейших проблем является выяснение того, в какой мере развитие одного из этих рядов эволюционирующих явлений причинно влияет на эволюцию другого ряда. Историческое языко­зна­ние соотносится с большим числом исторических дисциплин, на выводы которых оно опирается.

Многообразие функций языка в обществе и тесный характер его связи с мышлением и с психи­че­ской деятельностью человека делает весьма гибким взаимодействие языко­зна­ния с соответ­ству­ю­щи­ми социальными и психологическими науками. Особенно тесны связи языко­зна­ния с психологией, уже в 19 в. вызвавшие вторжение психологических методов и идей в языко­зна­ние (см. Психологическое направление). В 50‑х гг. 20 в. образовалась новая пограничная с языко­зна­нием наука — психолингвистика. Развитие идей порождающей грамматики привело к её органическому слиянию с когнитивной психологией и к постепен­но­му включению языко­зна­ния в круг фундамен­таль­ных когнитивных наук и их приложений, объединяемых общим термином «искусственный интеллект». Считавшиеся общими для языко­зна­ния и психологии вопросы соот­не­се­ния языка и мышления интенсивно изучаются современ­ной логикой, философией языка и одновременно составляют содержание лингви­сти­че­ской семантики.

Языкознание и естественные науки. Языкознание и математика. Связи языко­зна­ния не только с социальными науками и науками о человеке, но и с естественными науками наметились ещё в 19 в. Некоторые предложенные ещё А. Шлейхером аналогии между сравнительно-историческим языко­зна­нием и дарвиновской теорией эволюции нашли поддержку в современной науке. Дешифровка генетического кода во многом основывалась на усвоении биологами опыта языко­зна­ния и на типологических аналогиях со структурой естественного языка, которые продолжают изучаться и генетиками, и лингвистами. Методы сравнительно-исторической реконструкции праформ и определения времени расхождения между потомками одного праязыка в языко­зна­нии оказались аналогичны сходным процедурам в молекулярной теории эволюции (определение белка — исходного источника для сопоставимых белков в разных организмах, установление времени разделения организмов в ходе эволюции). Контакт языко­зна­ния с биологией осуществляется также при иссле­до­ва­нии возможного наследственного характера основных языковых способностей человека, что связано и с проблематикой глоттогенеза, и с разработкой идеи моногенеза языка. Более чётко определился статус нейролингвистики, изучающей на основании лингвистических данных функции и зоны центральной нервной системы, связанные в норме и патологии с языком. На границе языко­зна­ния и психиатрии находится иссле­до­ва­ние особен­но­стей речи при разных видах психических расстройств. При психоанализе сосредоточивается внимание на бессознательных речевых ошибках и на неосозна­ва­е­мом содержании монолога пациента, произносимого в присутствии врача. И. А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир, М. М. Бахтин, Р. О. Якобсон, Э. Бенвенист, иссле­дуя связь науки о бессознательном с языко­зна­нием, отметили, что разные уровни языка в разной мере «автоматизированы» и не осознаются говорящими. По мере развития нейролингвистики ставится вопрос о соотнесении разных частей теории языка с характеристиками работы соответствующих зон центральной нервной системы человека. Для понимания особен­но­стей физиологии человека именно язык играет особен­но важную роль, что постепенно начинает учитываться и в теоретических работах по психофизиологии, и в медицинских (психо­те­ра­пев­ти­че­ских) приложе­ни­ях, имеющих аналоги в народной медицине (загово́рные тексты и т. п.).

Современные инструментальные методы экспериментальной фонетики связаны с примене­ни­ем различных приборов, главным образом электроакустических (спектрографы, интонографы и т. п.), а также регистрирующих движения органов речи (артикуляцию). Фонетика поэтому особен­но тесно связана с физикой и физиологией. Технические задачи, связанные с увеличением эффектив­но­го использования каналов передачи речевой информации и с устным общением с ЭВМ и роботами, представляют собой практически наиболее важные области прикладного языко­зна­ния (см. Прикладная лингвистика), где проводится иссле­до­ва­ние речи и вычисление её статистических характеристик методами математической теории информации, разработанной академиком А. Н. Колмогоровым и американским математиком К. Шенноном. Связь языко­зна­ния с теорией информа­ции, стимул для изучения которой дали техни­че­ские приложения языко­зна­ния, вместе с тем приводит к чёткой формулировке существенных проблем, связанных с характером акта общения и с социальными функциями языка.

За свойственным некоторым направлениям языко­зна­ния 1‑й половины 20 в. сосредо­то­че­ни­ем только на изучении языка как «предмета в самом себе» с середины 20 в. следует сближение языко­зна­ния с физико-математическими науками, в частности с матема­ти­кой; возникает особая область математики — математи­че­ская лингвистика, включающая математическую формальную (алгебраическую) теорию грамматик и статисти­че­скую теорию языка (исполь­зу­ю­щую методы математической статистики, теории вероятностей и теории информа­ции). Методы математической логики применяются для формального описания категорий естественных языков. Языкознание оказалось той гуманитарной наукой, которая, не порывая связей с другими науками о человеке и его культуре, первой решительно стала использовать не только инструментальные методы наблюдения (в фонетике) и экспериментальные приёмы (в психолингвистике), но и систематически применять математические способы (в т. ч. и ЭВМ) для получения и записи своих выводов. Быстро развива­ет­ся вычислительная лингвистика, цель которой — создание сложных систем обслуживания ЭВМ посредством языка, делающих возможным прямой разговор человека с ЭВМ, автоматическую переработку, запоминание, поиск и вывод информа­ции в речевой форме и т. п. (иногда часть этих задач объединяют термином «инженерная лингвистика»). Существенна роль языка и языко­зна­ния для компьютерной революции (в особен­но­сти в связи с появлением к середине 80‑х гг. персональных и других компьютеров, способных вести диалог с «потребителем» на естественном языке), что приводит к дальнейшему стимулированию роста именно тех областей языко­зна­ния, которые особен­но важны для этих новейших практических приложений. Многие традиционные области языко­зна­ния существенно изменяют методику иссле­до­ва­ния благодаря возмож­но­сти использовать в них ЭВМ: становится возможным построение программ, реконстру­и­ру­ю­щих разные альтернативные варианты фонологических и грамматических уровней праязыков, машинное определение времени разделения родственных языков методом лексикостатистики, составление машинных словарей для обширных корпусов древних письменных текстов и проведение на ЭВМ вспомогательных работ для дешифровки древних письменностей, запись в памяти машины полного грамматического словаря конкретного языка и т. п. Характер применения этих вычислительных методов сближает вычислительное языко­зна­ние с такими науками, как экспериментальная физика, где проверка определённых математических моделей осуществляется путём обработки на ЭВМ соответствующего экспериментального материала. Описание мира и его фрагментов в физике и других естественных науках использует естественный язык; им в какой-то мере продолжают пользоваться и после выработки на его основе специального математического языка; свойства естественного языка сохраняют свое значение для этих наук и до настоящего времени. Поэтому необходимость учёта особен­но­стей естественного языка и достижений языко­зна­ния признаются крупнейшими представителями физики и других естественных наук.

Принципы членения языкознания на разделы и состав языкознания.

Эмпирически сложившиеся разделы языко­зна­ния, частично пересекающиеся и уже потому не образующие логически единой системы, можно представить как соотносящиеся друг с другом по некоторым различным параметрам.

Общее языко­зна­ние и частные науки о языке. Различаются наиболее общие и частные разделы языко­зна­ния. Один из крупных разделов языко­зна­ния — так называемое общее языко­зна­ние — занимается свойствами, присущими любому языку, и отличается от исполь­зу­е­мых им частных языковедческих дисциплин, которые выделяются в языко­зна­нии по своему предме­ту — либо по отдель­но­му языку (напри­мер, русский язык — русистика, японский язык — японистика, и т. п.), либо по группе родственных языков (напри­мер, романистика, изучающая романские языки, тюркология, изучающая тюркские языки, и т. п.), либо по географической области, внутри которой группируются ареально и/или типологически близкие языки (напри­мер, балканистика, кавказоведение и т. п.). Общее языко­зна­ние устанавливает общие (или статистически преобладающие) черты всех языков как эмпирически — индуктивно, с помощью типологии, так и дедуктивно, иссле­дуя общие (значимые для всех коллективов людей) законо­мер­но­сти функционирования языка (см. Универсалии, Функции языка), особен­но­сти любого речевого акта и текста и т. п.

С 50‑х гг. 20 в. развивается область общего языко­зна­ния, которая занимается выделением структуры и языка самой лингвистической теории, называемой в широком смысле слова метатеорией языко­зна­ния (в более узком смысле под метатеорией понимается часть общего языко­зна­ния, занятая сравнительной оценкой разных типов лингвистических теорий).

Общее языко­зна­ние различает также разделы языко­зна­ния в зависимости от членения самого языка на уровни (см. Уровни языка) и от ориентации данного раздела на ту или иную сторону языкового знака (слова) и текста (высказывания). Те разделы языко­зна­ния, которые преиму­ще­ствен­но занимаются структурой означающих и означаемых и в меньшей степени теми неязыковыми явлениями, с которыми соотнесены знаки языка, называют иногда термином «внутреннее языко­зна­ние», или «внутренняя лингвистика», в отличие от так называемого «внешнего языко­зна­ния», или «внешней лингвистики». Но посколь­ку язык как социальное явление описывает некоторые внеязыковые события, деление на «внутреннее языко­зна­ние» и «внешнее языко­зна­ние» всегда условно и носит скорее количественный характер (одни разделы носят более внутренний характер, другие — более внешний).

Разграничиваются области языко­зна­ния, связанные прежде всего с означающей стороной единиц языко­зна­ния, необходимой для того, чтобы говорящий воспринял при речевом общении передаваемый ему текст. Фонетика ориентирована на звуковой уровень — непосредственно доступную для человеческого восприятия звуковую сторону. Её предметом являются звуки речи во всём их многообразии. Они иссле­ду­ют­ся с помощью приборов, фиксирующих артикуляционные (физио­ло­ги­че­ские) и акустические характеристики звуков. Фонетисты опираются и на возмож­но­сти слухового аппарата человека, предназначенного, в частности, и для восприятия речи, — человеческого уха. Фонетика зафиксировала и разрабо­та­ла общий инвентарь звуков, исполь­зу­е­мых в разных языках мира, и создала универсальную систему для их записи — международную фонетическую транскрипцию. Звуки языка изучает также фонология, но с функциональной и системной точек зрения, как дискретные элементы, различающие между собой знаки и тексты языка. В качестве исходной единицы и объекта иссле­до­ва­ния фонологии выделяется фонема и/или фонологический различительный (дифференциальный) признак. В таких языках, как классический тибетский, в качестве основной единицы описания может быть выбрана не фонема и не признак, а слог или силлабема в силу наличия чёткой структуры последней. Вопрос об основной фонологической единице (как и о единицах других уровней языка) определяется только структурой и функционированием данного конкретного языка и не должен заранее одинаково решаться для всех языков мира. Поэтому граница между общим языко­зна­нием и «частным» языко­зна­нием достаточно подвижна.

При выборе в качестве основной единицы фонологического уровня сегментной фонемы (см. Сегментация) описание этого уровня (над которым надстраивается супрасегментный, или просоди­че­ский, включающий ударение, тон, интонацию и т. п.) в большей мере сводится к выявлению разных позиционных комбинаторных вариантов (аллофонов) каждой фонемы. Многие фонологические школы и направления при решении вопросов о выделении фонем и их вариантов обращаются к грамматической (морфологической) роли соответ­ству­ю­щих звуковых единиц. Вводится особый морфонологический уровень и иссле­ду­ю­щая его лингвистическая дисциплина — морфонология, предметом которой является изучение фонологического состава морфологических единиц языка — морф (частей слово­форм) — и разного рода грамматически обусловленных чередований фонем.

Разделы языко­зна­ния, которые изучают звуки речи, — фонетика, фонология, морфоно­ло­гия — не иссле­ду­ют означаемой стороны знаков как таковой. Эту сторону знаков иссле­ду­ют другие (в широком смысле слова — семантически ориентированные) разделы языко­зна­ния, для которых значения (т. е. означаемые) представляют главный интерес. При этом обращается внимание одновременно как на означаемые стороны знаков (значения), так и на кодирование этих последних с помощью означающих.

Грамматика — раздел языко­зна­ния, иссле­ду­ю­щий слова, морфемы, морфы, морфо­ло­ги­че­ские части слов и их сочетания, значения которых обяза­тель­ны для знаков данного типа (класса) в данной языковой системе. Разные языки различаются тем, какие именно значения в них являются граммати­че­ски­ми (см. Грамматическое значение, Категория языковая). Набор тех значений, выражение которых чаще всего является обязательным при каждой форме данного класса, оказывается достаточно близким в разных языках мира, а некоторые категории (глагол как часть речи и некоторые его признаки, в частности лица глагола, имя существительное как часть речи) совпадают в подавляющем большинстве языков и могут быть признаны языковыми универсалиями.

В грамматике выделяются морфология и синтаксис. Разделение этих двух уровней необходимо только в тех языках, где слово членится на морфологические составные части (морфы). В языках же последовательно изолирующего (чисто аналитического) типа (как в классическом китайском) грамма­ти­ка может быть целиком сведена к синтаксису. Однако и для этих языков в описание иногда включается морфология, в которой отдель­но описываются классы слов (определяемые, однако, не по собственно морфологическим, а по синтаксическим критериям). Соот­но­ше­ние грамматики, морфо­ло­гии и синтаксиса является примером относительной условности выделения разных разделов языко­зна­ния и соответствующих им уровней, зависящих от типа языков, на который ориентировано описание.

В морфологии с точки зрения значений обычно в качестве особых разделов языко­зна­ния выде­ля­ют­ся словообразование, имеющее дело с деривационными значениями, и слово­из­ме­не­ние, иссле­ду­ю­щее выражение всех других (значительно более абстрактных) граммати­че­ских значений внутри одной словоформы, противо­по­став­ля­е­мой в парадигме морфо­ло­ги­че­ски другим словоформам. В языках агглютинативного типа (напри­мер, тюркских), где каждое грамматическое значение соответ­ству­ет определённому аффиксу, для описания цепочек аффиксов необхо­ди­ма грамматика порядков (или рангов).

Как традиционная грамматика, разделяющая формально-семантические морфо­ло­ги­че­ские классы слов (см. Части речи) и функциональные члены предложения, так и современ­ные синтаксические теории в разной мере учитывают чисто семантический аспект синтакси­че­ских значений и формальные грамматические структуры. Это делает возможным несколько альтернативных (или отчасти дополнительных по отношению друг к другу) подходов к синтаксису, который в одних грамматических системах вбирает в себя бо́льшую часть описания языка, в других — играет подчинённую роль.

Словарём языка (в отличие от его грамматики) занимается несколько разделов языко­зна­ния: семантика и примыкающие к ней разделы языко­зна­ния (фразеология, семантический синтаксис, интенсивно развива­ю­щий­ся в соответствии с установкой на структуру как таковую, характеризующей и смежные дисциплины в знании 20 в.) объединяются друг с другом при иссле­до­ва­нии исходных смыслов (см. Понятийные категории) и их возможных воплощений как в лексике, так и в грамматике. Бо́льшая часть этих исходных смыслов относится к так называемой «слабой семантике», т. е. определяется преимущественно внутри самого языка, в отличие от «сильной семантики», требующей соотнесения с внеязыковым миром.

Лексическая семантика (иногда называемая также лингвистической семантикой, в отли­чие от логической) представляет собой раздел языко­зна­ния, занимающийся иссле­до­ва­ни­ем таких значе­ний слов, которые (во всяком случае, в данном языке) не являются грамматическими. Лингви­сти­че­ская семантика оперирует и значениями целых предложений (или их значительных фрагментов) и их преобразованиями, через которые определяются и значения слов. В ней же изучаются и комбинаторно обусловленные значения слов. Фразеология иссле­ду­ет семантические и синтагматические аспекты несвободных лекси­че­ских сочетаний слов.

«Сильной семантикой» слов (и текстов) языка, описывающих разные аспекты внешнего и психо­ло­ги­че­ско­го мира и нуждающихся для своего иссле­до­ва­ния в привлечении разнообразных энцикло­пе­ди­че­ских сведений об этих последних, по давней традиции, занимается раздел языко­зна­ния, иссле­ду­ю­щий словарь (лексику) языка и называемый лексикологией. Он представлен иссле­до­ва­ни­я­ми типов лексических значений слов и фразеологических сочетаний, парадигма­ти­че­ских лексикологических (синонимических, антонимических и т. п.) связей, системности лексики (поля, тематические группы и т. д.), а также словарями типа толковых, специализированных и теоретическими лексико­гра­фи­че­ски­ми работами (см. Лексикография). Применение в лексико­ло­гии методов лингвистической семантики вызвано также практическими целями создания автоматизированных информационных систем. Большой практический интерес вызывает иссле­до­ва­ние основ терминологических обозначений в разных областях практической и научной жизни (связанной с общей теорией наименований, которой, по традиции, занимается ономасиология).

Возможная классификация разделов языко­зна­ния в целом. Один из спосо­бов представ­ле­ния языко­зна­ния в целом как единой науки состо­ит в том, чтобы разные его разделы интерпретировать как иссле­до­ва­ние разного рода соотношений между языковыми системами. В любом иссле­до­ва­нии содержится сравнение данного языка с некоторым общелингвистическим эталоном (играющим иногда роль метаязыка описания); при контрастивном описании двух языков один из них описывается в сопостав­ле­нии со вторым; иссле­до­ва­ние по фонетике любого конкретного языка содержит ссылку на общефонетический инвентарь звуков (и соответствующую систему записи); то же справедливо и по отношению к любым другим уровням языка, описание которых всегда включает ссылку на некоторые языковые универсалии данного уровня. В этом широком смысле иссле­до­ва­ние любого уровня конкретного языка включается в типологическое языко­зна­ние (см. Типология), к которому относятся прежде всего собственно типо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния как отдель­ных уровней языков, так и целых языковых систем. К типологическому языко­зна­нию примыкает и теория перевода, в т. ч. автоматического перевода. Типологическое языко­зна­ние может отвлекаться от пространственно-временных особен­но­стей сопостав­ля­е­мых языков (хотя в стадиальной типологии предполагается соотнесение каждого типа с определённой стадией мышления и/или культурного и социального развития). Во всех других разделах языко­зна­ния именно пространственные и временны́е факторы находятся в центре внимания.

В течение длительного периода основным фактором, признававшимся в языко­зна­нии, было время. В 19 и начале 20 вв. в языко­зна­нии преобладали исторические — диахронические иссле­до­ва­ния отдель­ных атомистически изолированных явлений каждого уровня языка; поэтому многие разделы языко­зна­ния, изолированные тогда друг от друга, разработаны почти исклю­чи­тель­но в плане истории языка. Семасиология ограничивалась описанием и классификацией разного рода изменений значений слов (в то время как фонетика занималась преимущественно классификацией типов изменений звуков). Традиционная этимология представляла собой изолированное иссле­до­ва­ние истории отдель­ных слов с точки зрения их происхождения и словообразования (из основного унаследованного словаря языка, исторически предшествующего данному, или из других языков в случае заимствований). Лишь к концу 20 в. этимология создаёт целостные описания групп слов в их истории, описания слово­обра­зо­ва­тель­ной системы как основы диахронического иссле­до­ва­ния целостного набора слово­форм — исходных объектов сравнительно-исторического иссле­до­ва­ния. Развитие методов изучения «слов и вещей» (нем. Wörter und Sachen) и групп слов, входящих в семантические поля, привело к иссле­до­ва­нию посредством истории слов различных связанных с ними сторон материальной и духовной культуры и среды, в которой на определённом историческом этапе жили носители языка (или, в сравнительно-истори­че­ском языко­зна­нии, того или иного праязыка, что иногда обозначается термином палеонтология лингвистическая). Иссле­до­ва­ни­ем конкретных языков в диахроническом плане, созданием общей теории языковой эволюции как в целом, так и применительно к отдель­ным уровням языка, занимается историческое и сравнительно-историческое языко­зна­ние. Особую область составляют работы по диахронической типологии языков (также на разных уровнях), которую иногда связывают и с теорией эволюции. В языко­зна­нии укрепляется тенденция к объединению синхронного описания с истори­че­ским: речь идёт о том, чтобы ввести динамический временной фактор и в описание языка. Но синхронное функционирование языка на каждом уровне описано значительно слабее, чем единичные диахронические изменения. Изменение какого-либо уровня как системы только ещё начинает иссле­до­вать­ся. Особенно важны в этом плане социо­лингви­сти­че­ские полевые наблюдения, предпринятые лишь в 70—80‑е гг. 20 в. и давшие ценные результаты (напри­мер, подтверж­де­на обяза­тель­ность звуковых законов для микроэволюции языка). Социолингвистика представляет собой изучение реальных живых диалектов в простран­ствен­ном (в т. ч. социальном) и временно́м планах. Каждый из уровней языка и его варьирование в пространственном плане (в террито­ри­аль­ном ограничении) иссле­ду­ет­ся в диалектологии (применительно к одному языку) и в ареальной лингвистике (по отношению ко многим языкам, напри­мер входящим в один языковой союз, а также в иссле­до­ва­ни­ях разного рода, предметом которых являются контакты двух или более языков друг с другом, образование креольских языков и в целом процессы языкового смешения). Некоторые из выводов и методов этих «пространственных» разделов языко­зна­ния позволяют их сблизить с другими пространственно ориентированными науками: напри­мер, вывод о сохранении архаичных явлений на периферии объединяет ареальную лингвистику с географией биологических видов. Существенно, что сходство этих наук касается способов перехода от пространственных выводов к временны́м.

Изучение «сильной семантики» представляет собой промежуточное звено между «внутрен­ней лингвистикой» и «внешней лингвистикой», изучающей социальные и простран­ствен­но-временные условия бытования языка, определяющие его варьирование. Последними занимаются такие разделы языко­зна­ния, как лингвистическая география, диалектология, социальная диалектология и социо­лингви­сти­ка, ономастика, топонимика. Но эти разделы «внешнего языко­зна­ния», однако, пока не образо­ва­ли единого целого, чем объясняется отсутствие полного описания какого-либо языка мира как целостной системы на всех уровнях в соотнесении его с разными аспектами социального функцио­ни­ро­ва­ния. Суще­ствен­ной проблемой простран­ствен­но-временного языко­зна­ния является установление границ между языком и диалектом. В современном языко­зна­нии разработаны способы выявления общих черт, которые объединяют всех говорящих на данном языке или диалекте и позволяют выделить черты, свойственные отдель­ным речевым жанрам и стилям (последние изучаются лингвистической стилистикой; особый её раздел составляют области, погранич­ные с поэтикой и иссле­ду­ю­щие поэтические стили отдель­ных авторов и направлений словесного искусства). Предельным случаем диалект­но­го дробления является идиолект — язык отдель­ной личности, который в младо­грам­ма­ти­че­ском языко­зна­нии часто был основным объектом иссле­до­ва­ния. В качестве особой области языко­зна­ния в последнее время развива­ет­ся историография лингвистики.

Краткие сведения об истории языкознания.

Языкознание начало развиваться на Древнем Востоке — в Месопотамии, где иссле­до­ва­лись грамматические структуры шумерского языка, в Сирии, Малой Азии (по мере распространения клинописи в 3—2‑м тыс. до н. э.) и Египте, а также в Индии и Китае. Сознательное изучение языка стало необходимым в связи с изобретением письменности и с появлением обусловленных социальной структурой особых языков, отличных от разговорных (литературных и культовых письменных языков в Передней Азии и специально разрабо­тан­но­го литературного языка — санскрита — в Индии). Для обучения письму и письменному языку в Месопотамии и Северной Сирии (Эбла, середина 3‑го тыс. до н. э.), а позднее и в других странах Передней Азии составлялись списки слоговых знаков и грамматических форм, а также словари, создавались способы выделения на письме слов разных языков («глоссовым клином» в клинописи Малой Азии, Сирии и Палестины отмечались формы родного языка писца), но теоретическое рассмотрение языковых фактов ещё отсутствовало. Необычайно высокого уровня описательное и теорети­че­ское языко­зна­ние достигло в древней Индии (см. Индийская языковедческая традиция). Практическим стимулом для его развития было стремление к строгому опреде­ле­нию норм санскрита и к точному описанию языка священных текстов (Вед). Грамматика санскрита, составленная Панини (около 5 в. до н. э.), является одновременно наиболее полным и предельно сжатым описанием языковой системы (преимущественно на фонологическом и граммати­че­ском уровнях). Достижения индийских учёных в области фонетического (артикуляционного) описания звуков речи оказали значительное влияние на развитие языко­зна­ния в средине века в Тибете, Китае, Корее и Японии, но грамматические иссле­до­ва­ния в странах Дальнего Востока отличаются само­сто­я­тель­но­стью результатов, из которых наиболее суще­ствен­ным является установ­лен­ное китайскими учёными деление слов на полные (знаменательные) и пустые (служебные); см. Китайская языко­вед­че­ская традиция.

Древнегреческие исследования языка, как и древнеиндийские, своими истоками уходят в индо­евро­пей­ские мифологические представления о языке (восстанавливается общий греческо-арийский миф о возникновении языка). В отличие от Индии, где описательное языко­зна­ние получило свой формальный аппарат и особые методы иссле­до­ва­ния, в Греции языко­зна­ние долгое время оставалось частью философии. Если в Индии формальное иссле­до­ва­ние языка часто приобретало сугубо эстетический характер, то в Греции на первый план выдвигалось изучение языка как средства познания. Греческая философия языко­зна­ния (см. Античная языковедческая традиция) была атомистической, так как она строилась на изучении отдель­но­го слова (а не целой языковой системы и целого высказывания, составлявших предмет анализа в индийском языко­зна­нии). В греческой концепции языка отдель­ные слова складываются в предложения, тогда как для индусов целостное предложение разлагается на элементы лишь в грамматическом описании. Особенно отчётливо атомистическая концепция языка была сформулирована Аристотелем, отмечав­шим дискретный характер речи. Несмотря на преиму­ще­ствен­но логический подход к грамматике у Аристотеля (нашедший продолжение в дальнейшей европей­ской языко­вед­че­ской традиции; см. Логическое направление в языко­зна­нии), ему принадлежит заслуга установления некоторых собственно языковых фактов, в частности выделения значащих и незначащих членов предложения (соответствующих полным и пустым словам китайских грамматиков). Описательное языко­зна­ние как самостоятельная дисциплина постепенно оформляется в работах стоиков и александрийской школы, а в Риме — в трудах Варрона, но в античном мире оно находится на гораздо более низком уровне, чем в Индии. Языкознание европейского средневековья продолжало традиции античной философии языко­зна­ния, в особен­но­сти Аристотеля (см. Европейская языко­вед­че­ская традиция). Развитие граммати­че­ских учений греков и индийских фонетических теорий было осуществлено в средневековом арабском языко­зна­нии (см. Арабская языковедческая традиция).

К началу 2‑го тыс. н. э. в языко­зна­нии начинают накапливаться наблюдения о родстве языков, чуждые как индийскому, так и античному языко­зна­нию. В 1073—74 средне­ази­ат­ский филолог Махмуд Кашгари подходит к установлению родства тюркских языков и намечает основные фонетические соответствия между ними. В еврейском языко­зна­нии средних веков (см. Еврейская языковедческая традиция) высказывается положение о родстве древнееврейского языка с арабским. Родственные отношения между отдель­ны­ми языками внутри языковых семей Европы устанавливаются Данте, Скалигером и другими учёными позднего средневековья и Возрождения. Однако эти наблюдения над родственными связями между языками ещё не создают особой научной дисциплины — сравнительно-исторического языко­зна­ния, возникшего лишь в 19 в. на основе открытий конца 18 в. Философское изучение языка с новой силой возрождается в 17 и 18 вв. и достигает вершины в творчестве Г. В. Лейбница, иссле­до­вав­ше­го язык в сопостав­ле­нии с другими знаковыми системами (в т. ч. с языками науки) и тем самым предвосхитившего семиотическое изучение языка, а также и многие положения лингвистической семантики. Лейбниц был одним из инициаторов широких сопоста­ви­тель­ных обследований различных языков, проводившихся в 18 в. (в частности, в России). На рубеже предромантической философии языка 18 в. и нового сравнительно-исторического языко­зна­ния находится концепция В. фон Гумбольдта (см. Гумбольдтианство), выдвинувшего тезис о том, что язык является творчеством, а не мёртвым продуктом созидания. Идеи Гумбольдта о связи языка с мировоз­зре­ни­ем народа получили широкий отклик в психологическом направлении в языко­зна­нии (19 в.) и в этнолингвистике 20 в.; гумбольдтовские идеи о связи языка и искусства были развиты в 20 в. К. Фосслером и его школой (см. Эстетический идеализм в языко­зна­нии).

Сравнительное языко­зна­ние возникает в начале 19 в. (работы Ф. Боппа и Р. К. Раска, а также Я. Гримма, А. Х. Востокова и других), причём развитие формального аппарата сравнительно-истори­че­ской грамматики индоевропейских языков и техники установления соответствий намного опережает содержательную интер­пре­та­цию этих соответствий. Первый опыт такой интер­пре­та­ции дал Шлейхер, рассматривавший развитие языка в духе биологических идей Ч. Дарвина и тем самым близко подошед­ший к сопостав­ле­нию биологической эволюции с передачей языковой информации во времени. Предложенная Шлейхером модель последо­ва­тель­но­го членения индоевропейского праязыка на отдель­ные праязыки во времени оказалась в известных отношениях удобным приближением к реальности, хотя, как несколько позднее показал И. Шмидт, она не учитывала сложных пространственных связей между отдель­ны­ми языками. Одностороннее увлечение размеще­ни­ем фактов языка во времени, свойственное историческому языко­зна­нию 19 в., было дополнено анализом простран­ствен­ных соот­но­ше­ний в теории волн Шмидта, в сходной с ней концепции Г. Шухардта, лингвистической географии (Ж. Жильерон) и позднее в итальянской неолингвистике (М. Дж. Бартоли, Дж. Бонфанте). Формальный аппарат сравнительно-исторического языко­зна­ния совершен­ство­вал­ся благодаря введению понятий реконструкции (Шлейхер), звукового закона и грамматической аналогии (см. Младо­грам­ма­тизм).

В работах Ф. де Соссюра (см. Женевская школа) ещё в 70‑х гг. 19 в. был использован метод внутрен­ней реконструкции, основанный на внутрисистемном анализе одного языка (в отличие от внешней реконструкции, строящейся на сравнении нескольких языков). Если Шлейхер ошибочно понимал введённые им символы реконструкции как реальные языковые факты, то Соссюр и вслед за ним А. Мейе показали их абстрактный характер, в связи с чем Мейе определил праязык как систему соответствий между языками.

В работах основоположников сравнительного языко­зна­ния язык понимался как единое целое; отступлением от этой точки зрения явилось атомистическое изучение отдель­ных фактов языко­зна­ния младограмматиками и в описательном языко­зна­нии конца 19 в. (в частности, в работах по экспери­мен­таль­ной фонетике, иссле­до­вав­шей отдель­ные звуки вне их связи с системой языка, и в лингвистической географии, регистрирующей отдель­ные диалектные явления). Но на основании прежде всего сравни­тель­но-истори­че­ских сопостав­ле­ний в 70‑х гг. 19 в. Соссюр и Бодуэн де Куртенэ приходят к установ­ле­нию принципов иссле­до­ва­ния языка (в частности, его звуковой стороны) как системы. Иссле­до­ва­ния учёных казанской лингвистической школы закладывают основы фонологии и морфонологии. Незави­си­мо друг от друга Бодуэн де Куртенэ и Соссюр вводят разграничение синхронического (статического) и диахронического (динамического) подходов к изучению языка. Соссюр (и независимо от него американ­ский логик Ч. Пирс) определяет место языка среди других систем знаков и место языко­зна­ния среди семиотических дисциплин. Учение Соссюра о языковой системе знаков послужило основой для структурной лингвистики, сформировавшейся во 2‑й четверти 20 в.

Принципы структурной лингвистики применительно к фонологии, морфонологии и отчасти морфо­ло­гии были разработаны лингвистами пражской лингвистической школы (Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон, В. Матезиус и другие). Традиционная генеалогическая класси­фи­ка­ция языков в трудах учёных этой школы и Е. Д. Поливанова была дополнена группировкой языков по языковым союзам. Для учёных школы было характерно преиму­ще­ствен­ное внимание прежде всего к структурной типологии языков, что сближало пражскую школу с работами Сепира и его последователей.

Американская структурная лингвистика, сформировавшаяся под влиянием Ф. Боаса, разраба­ты­ва­ла методы точного описания индейских языков Америки. Работы Л. Блумфилда заложили основы дескриптив­ной лингвистики, стремившейся исключить анализ значения из круга рассматриваемых проблем. Наиболее крайнее выражение это направление получило в иссле­до­ва­ни­ях З. З. Харриса, пробовавшего описать язык только на основе анализа возможных сочетаний языковых элементов друг с другом. Другое направление американской структурной лингвистики, основанное Сепиром и развива­е­мое К. Л. Пайком, стало изучать язык в более широком контексте социальной психологии и теории человеческого поведения (см. Этнолингвистика, Тагмемика).

Наиболее абстрактным направлением структурной лингвистики явилась глоссематика (Л. Ельмслев), во многих отношениях близкая к математическим теориям языка. Для развития новых направлений языко­зна­ния, ориентированных на решение практических задач (вычисли­тель­ная лингви­сти­ка), существенное значение имели работы Н. Хомского, заложившие основы генеративной лингвистики. Во 2‑й половине 20 в. особен­но интенсивно развива­ет­ся лингвистика текста. Для современ­но­го этапа языко­зна­ния характерны выросший интерес к семантике и прагматике, особен­но к теории речевых актов, контакты языко­зна­ния с философией языко­зна­ния (см. Лингвистическая философия).

Советское языко­зна­ние, в специальных методах изучения языка развива­ю­щее идеи и тради­ции отече­ствен­ных иссле­до­ва­те­лей [см. Языкознание в России, Харьковская лингви­сти­че­ская школа, Казанская лингвисти­че­ская школа, Петербургская (ленин­град­ская) школа, Московская фортунатов­ская школа, Московский лингвисти­че­ский кружок, Московская фоно­ло­ги­че­ская школа, Ленинград­ская фонологическая школа], характе­ри­зу­ет­ся с начала 20‑х гг. 20 в. вниманием к иссле­до­ва­нию языка как общественного явления (Л. П. Якубинский, Поливанов, Р. О. Шор, М. Н. Петерсон, В. И. Абаев, В. М. Жирмунский и другие), в частности в связи с разработкой теории речевых жанров (Бахтин), намного опередившей социолингвистические иссле­до­ва­ния, и в связи с изучением смешения или «скрещивания» языков (Н. Я. Марр и его школа); рассмотрением связей языка и мышления в тесном контакте с психологией (Л. С. Выготский и его школа) и нейропсихологией (А. Р. Лурия), а также разработкой разных вариантов стадиальной типологии языков (И. И. Мещанинов, С. Д. Кацнельсон, М. М. Гухман, А. В. Десницкая и другие), связанной и с выдвижением целого ряда оригинальных идей в общей грамматике, изучающей типологию категорий (А. А. Холодович, Н. Ф. Яковлев и другие). В советском языко­зна­нии были созданы концепции стадиальной типологии, фонологические теории московской и ленинградской школ; заложены основы теории поэтического языка и истории литера­тур­ных языков, лингвистической стилистики и лингвистической поэтики. Постоянной чертой языко­зна­ния в СССР является внимание к прикладной лингвистике, сказавшееся, в частности, в сотрудничестве фонетистов (Л. В. Щерба, Л. Р. Зиндер и другие) и инженеров связи, а также в разработке принципов лексикографического описания языков, методов составления учебных словарей и грамматик (Щерба), в использовании фонологических принципов для создания алфавитов языков народов СССР (Яковлев, Л. И. Жирков, Поливанов и другие; см. Языки народов СССР, Языковая политика). В последние десятилетия работы советских учёных в области семиотического подхода к языку определяются вниманием к принципам и методам тех отраслей языко­зна­ния, которые служат теоретической основой для автома­ти­че­ско­го перевода и решения других задач вычислительной («инженерной») лингвистики, становящейся в мировой науке наиболее бурно растущей областью языко­зна­ния. Вместе с тем языко­зна­ние 2‑й половины 20 в. характеризуется возвратом к исторической проблема­ти­ке с учетом возможностей синхронной типологии, выявленных в советском языко­зна­нии ещё в 30‑х гг., и диахро­ни­че­ских законо­мер­но­стей (см. также Советское языко­зна­ние). Иссле­ду­ют­ся новые возможности проник­но­ве­ния в более отдалённые эпохи предыстории языковых семей при установлении родственных отношений между семьями Старого Света, которые вслед за В. М. Иллич-Свитычем объединяются в ностратическую макросемью. В развитии аналогичных методов выясняется вероятность вхожде­ния в другую макросемью северокавказских, енисейских и китайско-тибетских языков. Решаются и другие вопросы о родственных связях и контактах между праязыками ряда семей.

Вяч. Вс. Иванов.