Лингвистический энциклопедический словарь

Семио́тика

(от греч. σημεῖον — знак, признак) (семиология) — 1) научная дисциплина, изучающая общее в строении и функционировании различных знаковых (семиотических) систем, хранящих и переда­ющих информацию, будь то системы, действующие в человеческом обществе (главным образом язык, а также некоторые явления культуры, обычаи и обряды, кино и т. д.), в природе (коммуникация в мире живот­ных) или в самом человеке (напри­мер, зрительное и слуховое восприятие предметов; логическое рассуждение); 2) система того или иного объекта, рассма­три­ва­е­мая с точки зрения семиотики в 1‑м значении (например, семиотика данного фильма: семиотика лирики А. А. Блока; семио­ти­ка обраще­ний, принятых в русском языке, и т. п.).

Из всей обширной группы объектов семиотики наибольшая общность обнаруживается между языком и худо­же­ствен­ной литературой, т. е. искусством, использующим язык в качестве своего средства; поэтому семиотика языка и литературы образует центр гуманитарной семиотики. Другой ветвью семиотики является формальная, или логико-математическая, семиотика, отно­ся­ща­я­ся к так называемой «металогике». Произ­ве­де­ние худо­же­ствен­ной литературы может исследоваться по двум разным линиям: 1) как объект конкретно-исторического, литературо­вед­че­ско­го, историко-литера­тур­но­го анали­за; 2) как объект семиотического анализа, зачастую переходящего в сферу общей поэтики (см. Язык художе­ствен­ной литературы).

Первоначально общие принципы семиотики как «науки о знаках» были подмечены на основе наблюдений над естественным языком, одновременно и независимо, в работах Ч. С. Пирса и Ф. де Соссюра, причём первый стремился к созданию особого варианта математической логики (так называ­е­мой чистой, или умозрительной, грамматики, grammatica speculativa), а второй — к определе­нию предметной области различных знаков как объектов новой науки, названной им семиологией. Термин «семиотика» первоначально применялся для формальной, логико-матема­ти­че­ской линии, а содержа­тель­ная, предметная, линия по европейской традиции именовалась семиологией; позднее оба названия стали употребляться как синонимы.

По мере развития семиотики в 20 в. у неё обнаруживались всё более глубокие исторические корни: в сочинениях Блаженного Августина (4—5 вв.); в средневековом учении о «тривии», цикле из трёх наук — грамматики, логики и риторики, которым в современной семиотике соответствуют синтактика, семантика и прагматика; в логико-лингвистических учениях схоластики 12—14 вв. о «сущностях» и «качествах» (акциденциях), о «суппозициях» (подстановках терминов), об «интенциях разума»; в 17 — начале 18 вв. — в учении Дж. Локка о разуме и языке, в идеях Г. В. Лейбница об особом искусственном языке «всеобщая характе­ри­сти­ка» (characteristica universalis); в работах языковедов-философов 19—20 вв. В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, К. Л. Бюлера, И. А. Бодуэна де Куртенэ; у основателя психоанализа З. Фрейда и т. д.

Основы семиотики языка и литературы заложили представители европейского структу­ра­лиз­ма 1920—30‑х гг. — пражской лингвистической школы и Копенгагенского лингви­сти­че­ско­го кружка (Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон, Я. Мукаржовский, Л. Ельмслев, В. Брёндаль), русской «формаль­ной школы» (Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум), а также независимые от направлений А. Белый и В. Я. Пропп. К этим исследованиям примыкают некоторые работы М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана и других советских учёных. Исследуются отношения семиотики к марксист­ско­му литературо­ве­де­нию и истории литературы (М. Б. Храпченко). Наиболее оформ­лен­ными направле­ниями семиотики за рубежом являются: американская школа Ч. У. Морриса, во Франции — этнографическая (антропологическая) школа К. Леви-Строса, семиоло­гия Р. Барта, психо­аналити­че­ская семиотика Ж. де Лакана, семиология кино К. Метца, в Италии — семиология кино П. П. Пазолини и др. Опубли­ко­ва­ны много­чис­лен­ные разроз­нен­ные семиотические иссле­до­ва­ния архитек­ту­ры, живописи и т. д.; выходят семиотические журналы и сборники. В 1974 в Милане (Италия) на 1‑м Международном конгрессе семиотики была создана Международная ассоциация семиотики (с участием советских учёных).

По мере развития семиотики понятие «знак» (на котором особенно настаивал Соссюр) постепенно отходило на второй план, поскольку не удалось обнаружить какие-либо знаки, универсально присущие разным естественным языкам и тем более разным семиотическим системам (нет знаков, общих для языка, живописи, кино и т. д.). Единство семиотики языка и литературы основывается прежде всего на явлении «высказывание» и его абстрактном выражении — «пропозициональной функции» (см. Пропози­ция), которые обнару­жи­ва­ют­ся во всех языковых произведениях (текстах) как обыденной речи, так и худо­же­ствен­ной литературы, являясь их основной семиотической ячейкой.

Основной корпус гуманитарной семиотики составляют два комплекса понятий: а) наиболее общих семиотических закономерностей и б) наиболее общих семиотических членений (уровней, аспектов) исследуемых объектов.

К семиотическим закономерностям относятся прежде всего оппозиции (оппози­тив­ный харак­тер, противо­по­став­лен­ность) всех основных, конституирующих элементов семиотических систем — фонем, морфем, слов, типов предложений, интонаций и т. д. в естественных языках, элементарных жестов, поз, ситуаций в неязыковых системах, образов предметного ряда, кадров в кинофильмах и т. д. Например, фонема /п/ в русском языке выделяется лишь в силу противо­по­став­ле­ния /б/ (главным образом, но также, в той или иной степени, — всем другим фонемам); в этике поза «встать перед прибли­жа­ю­щим­ся собеседником» нечто значит (а именно — уважение, вежливость) лишь в противо­по­став­ле­нии позе «остаться сидеть перед приближающимся собеседником». Оппозиции элементов, взаимозаменимых в одном месте речевой цепи (например, «пить» вместо «бить») или в один момент ситуации (например, «встать» вместо «не встать»), выявляют существенные для системы дифферен­ци­аль­ные признаки: «глухость — звон­кость» фонем; «сидение — стояние» в позах и т. п. Сама процедура иссле­до­ва­ния путём замен называется коммутацией и представляет отдельный семиоти­че­ский принцип. Элементы системы, обладающие каким-либо дополнительным диффе­рен­ци­аль­ным признаком по сравнению с непосред­ствен­но противо­по­став­лен­ны­ми им элементами, называются маркиро­ван­ны­ми: так, /б/ — маркированный элемент, /п/ — немарки­ро­ван­ный (отсутствует признак «звонкость»). Как общий принцип, сфера употребления маркированного элемента у́же, немарки­ро­ван­но­го — шире (ср. аналогичный закон об обратном соотношении интенсионала и компрегенсии понятия); например, /п/ употреб­ля­ет­ся примерно во всех тех же позициях, что и /б/, но ещё и в конце слова перед паузой, где /б/ в русском языке невозможно.

По принципу так называемой функциональной семантики материально новый элемент системы включается в систему в форме того элемента, который он заместил; так, например, в некото­рых ритуалах кочевников, перво­на­чаль­но не знавших лошадей, лошади маскируются под оленей (известных ранее); первые автомобили маскируются под кареты, хотя в этом нет технической надоб­но­сти; в русском языке словами «перочинный нож» обозначается предмет, который может выполнять те же функции, какие раньше выполнял ножичек для очинки гусиных перьев — предметов письма, и т. п.

К закономерности функциональной семантики близка так называемая внутренняя форма слова: новое слово вводится на основании признака, уже зафиксированного в ранее существовавшем слове; например, «берёза» в индоевропейских языках вводится признаком «белый» (т. е. «белое дерево»); «пчела» и «бык» в славянских языках, по-видимому, равно введены признаком звукоподражания («пчела» из *bъčela от *bučati ‘гудеть, мычать, жужжать’); подобные явления часто обнаруживаются в процессе этимо­ло­ги­че­ских исследований. Внешняя форма долговечнее внутренней: например, совре­мен­ное русское «спасибо» уже не воспринимается как «спаси бог»; зал современного оперного театра уже не осознаётся как повторение формы итальянской и испанской городской площади — три стены из многоэтажных домов, с четвертой стороны выходят актёры, и т. п.

Одним из самых существенных следствий этих и других закономерностей является кумуля­тив­ный характер семиотической системы: элементы нового знания в них способны соотноситься, аккумулироваться с уже накопленными знаниями (инфор­ма­ци­ей), а каждый новый элемент — полу­чать точный «адрес» благодаря своей внешней форме: например, новое слово «кварки» опознается как название некоего предмета благодаря своим парадигматическим связям (ср. «марки» или «парки») и связям синтагматическим («ищем кварки», но не «ищем кварков», ср. «ищем зверьков»).

Одной из наиболее общих закономерностей является изоморфизм — структурное подобие формы выражения и формы содержания, а вследствие этого, в определённой степени, и подобие между выражением и содержанием. Так, в целом после­до­ва­тель­ность передаваемых в языке мыслей, а в семиотических системах вообще — после­до­ва­тель­ность квантов информации совпадает с после­до­ва­тель­ностью знаков (хотя бывают и типизированные отклонения, например в естественных языках анафора, ассимиляция, аттракция наклонений); сила звука соответствует силе эмоции или важности содержания; диезные призвуки (и‑призвуки) соответ­ству­ют в разных языках значениям уменьши­тель­но­сти, ласка­тель­но­сти и т. п., в то время как бемольные (у‑ или ы‑образные) призвуки в противо­по­став­ле­нии первым (но не сами по себе, а в силу принципа оппозиции) означают увеличи­тель­ность или неприязнь. Имеются также определённые аналогии между строением слога, слова и предложения. Продление основного гласного корня в глаголе некоторых индоевропейских языков может означать продлённость действия (ст.‑слав. -гребетъ — грѣбаѥтъ, мьретъ — ‑мираѥтъ), повтор корня — повторность действия (итеративность) и т. п.

Существуют три семиотических членения (уровня, аспекта) — синтактика, семантика, прагма­ти­ка. Синтактика определяется как отношение между знаками, главным образом в речевой цепи и вообще во временно́й последовательности; семантика в общем виде — как отношение между знако­но­си­те­лем, предметом обозна­че­ния и понятием о предмете; прагматика — как отношение между знаками и тем, кто их использует. В прагматике языка особенно интенсивно исследуются два центра — субъект речи и адресат речи, а также связанные с ними «точки референции», выража­ю­щи­е­ся дейкти­че­ски­ми словами (см. Дейксис), местоимениями, относительными временами глагола и т. д. В семио­ти­ке худо­же­ствен­ной литературы типология худо­же­ствен­ных текстов с точки зрения субъекта (текст от автора, от рассказчика, от повествователя; различные «я» от автора и т. п.) дополняется типологией худо­же­ствен­ных текстов с точки зрения «образа адресата». Определение границ и сферы семантики остаётся незаконченным: в частности, является нерешённым традиционный спор между сторонниками узкого понимания семантики [например, у глагола «есть» («кушать») в русском языке одно основного значение] и широкого («есть яблоко» и «есть кашу» — разные значения глагола «есть»); не всегда чётко определяется граница между семантикой и референцией, семантикой и прагматикой и т. д.

В рамках современного, более широкого когнитивного подхода складывается новое соот­но­ше­ние трёх частей семиотики: семантика начина­ет пониматься как область истинности высказываний, прагма­ти­ка — как область мнений, оценок, презумпций и установок говорящих, синтак­ти­ка — как область формального вывода. Благодаря этому, в частности, стало возмож­ным определить худо­же­ствен­ную литературу семиотически (не эстетически и не конкретно-исторически) через её язык, как сферу действия интенсионального языка; последний опреде­ля­ет­ся как язык, описывающий возмож­ный, интенсиональный мир.

Ю. С. Степанов.