Лингвистический энциклопедический словарь

Мёртвые языки́ —

языки, вышедшие из употребления и известные на основании письменных памятников или записей, дошедших от того времени, когда они были живыми. Процесс вымирания языков происходит в особен­но­сти в тех странах, где (например, в США, Австралии) носители исконных туземных языков оттеснены в изолированные районы (индейские резервации в США) и для включения в общую жизнь страны должны переходить на её основной язык (английский); особую роль в убыстрении этого процесса играет использование неродного языка в интернатах, колледжах и других средних и высших учебных заведениях. Многие языки Северной Америки, Северной Евразии, Австралии (и некото­рых прилега­ю­щих к ней островов, в частности Тасмании) стали или становятся мёртвыми; о них можно судить главным образом на основании описаний, составленных до их вымирания.

При вымирании языка на последних этапах его существования он становится характерным только для определённых возрастных (и социальных) групп: дольше всего язык сохраняет старшая возрастная группа, с физической смертью которой он умирает; язык может употреб­лять­ся и детьми дошкольного возраста, но в условиях обучения на неродном языке они могут почти полностью потерять родной язык, перейдя на общий язык данного региона или страны. Этот процесс, которому способствует распро­стра­не­ние основного языка средствами массовой информации, приводит к быстрому вымиранию малочисленных языков во 2‑й половине 20 в. В более ранние эпохи основными факторами вымирания языков могло быть массовое уничто­же­ние завоёванных народностей при создании больших империй, таких, как древнеперсидская, эллинистическая, арабская и др., или насаждение основного языка империи (например, латыни в Римской империи).

М. я. часто сохраняются в живом употреблении в качестве языка культа на протяже­нии тысяче­ле­тий после их вытес­не­ния из других сфер общения (коптский язык как язык богослужения у христиан-египтян, латинский язык в католической церкви, классический тибетский язык в ламаистской церкви у монгольских народностей). В последнем случае М. я. может быть языком исконного населе­ния, сохранив­шим­ся в культовом употреб­ле­нии после перехода всей массы населения на язык завоева­те­лей (коптский язык у арабов; хаттский язык, родственный северо-западно-кавказским, в качестве священного языка у жителей Хеттской империи, перешедших на индоевропейский хеттский язык; шумерский язык у аккадоязычного населения Месопотамии и др.).

Более редким случаем является одновременное использование М. я. в качестве сословного (кастово­го жреческого, что связано с его культовой ролью) и литературного, как использовался санскрит в древней и средневековой Индии, где в разговорном употреблении (не внутри жреческой брахманской касты) выступали пракриты (отражающие более позднюю стадию в развитии индоарийских языков по сравнению с древнеиндийским, литературной кодифицированной формой которого был классический санскрит, являющийся одновременно М. я. и искусственно построенным языком с канонизированными нормами). Отчасти сходным было употребление латинского языка (уже М. я.) в средневековой Европе в качестве языка церкви и литературы, а позднее в качестве основного языка высшего образования и науки (вплоть до 18 в.). Различные изводы церковнославянского языка, основанные на мёртвом — старославянском языке, использовались как литературные языки церковной (отчасти и светской) литературы в славянских странах, оставшихся в сфере воздействия православной церкви. В подобных случаях в специализированном культовом и литературном употреблении возможно сохранение некоторых черт языка (в т. ч. фонетических), которые остаются обычно неизвест­ны­ми по отношению к М. я. В исключительных социальных условиях возможно превращение М. я. культа в разговорный, как это произошло с древнееврейским в Израиле (см. Иврит). Особенно длительной формой сохранения М. я. является его использование в качестве языка песнопений (первоначально священных, затем и светских, например латынь в вокальных сочинениях И. Ф. Стравинского), что связано с особой психофизиологической ролью языка в системе вокального исполнения.

Важнейшей проблемой изучения М. я. является его реконструкция, которая обычно основы­ва­ет­ся на относительно небольшой выборке текстов, никогда не дающей в отличие от живого языка полного набора всех словоформ и их возможных сочетаний. Изучение М. я., с одной стороны, не может опираться на возможность привлечения грамматической (и семантической) интуиции говорящего, с другой стороны, основано на замкнутом (ограниченном) множестве дошедших до исследователей текстов, дающих возможность провести строгое исследование всех данных в них форм. Этим объясняется то, что первые значительные достижения древней лингвистики связаны с изучением М. я. (шумерского в древней Месопотамии, хаттского в древней Малой Азии, санскрита в древней Индии и т. п.). Наиболее трудным вопросом (в особенности по отношению к М. я., не сохранившимся в культовом или литературном употреблении) является воссоздание произношения. По отношению к древним языкам это осуществляется посредством сопоставления передачи слов данного языка (в т. ч. и имён собственных) в разных системах письма, так, произношение [s] для хеттской фонемы, в клинописи передающейся посредством слоговых знаков, содержащих š — ša, ši, šu и т. д., — предполагается на основании египетской передачи соответствующих слов посредством знака, читающегося как s. Если М. я. (как, например, лувийский) известен в двух вариантах, передающихся соответственно двумя системами письма (клинописной для лувийского языка времени Хеттской империи и иероглифической того же и более позднего времени), то для реконструкции фонетической системы этого М. я. можно использовать сопоставление различных (или совпадающих) способов написания в каждой из двух графических систем. Для М. я., у которых сохранились родственные им живые языки, восстановление фонетики может осуществляться на основании сравнения с ними, например фонетическая система мёртвого прусского языка уточняется на основании сравнения его с живыми балтийскими языками — литовским и латышским.

Особый случай восстановления М. я. представляет выделение его составных частей внутри другого языка — мёртвого или живого (куршские элементы внутри латышского, «догреческие» индоевропей­ские внутри греческого). Такие элементы выявляются на основании сравнительно-исторического вычленения частей, не поддающихся истолкованию согласно установленной системе соответствий. Многие М. я. выделяются только с помощью этого последнего способа.

Вяч. Вс. Иванов.