(лингвистический психологизм) в языкознании — совокупность течений, школ и отдельных концепций, рассматривающих язык как феномен психологического состояния и деятельности человека или народа. В разные периоды истории лингвистики представители П. н. по-разному трактовали исходные понятия, предмет и задачи исследования. Существенно изменялась система взглядов на психологическую природу языка. Поэтому можно говорить о ряде психологических направлений, школ и концепций, объединённых характерными чертами: 1) общей оппозицией логическим (см. Логическое направление) и формальным школам в языкознании; 2) ориентацией на психологию как методологическую базу; 3) стремлением исследовать язык в его реальном функционировании и употреблении.
П. н. возникло в недрах сравнительно-исторического языкознания в 50‑х гг. 19 в. под влиянием философии языка В. фон Гумбольдта (см. Гумбольдтианство) как реакция на господствовавшие логические воззрения на сущность языка. Основатель П. н. — Х. Штейнталь. В России его крупнейшим представителем был А. А. Потебня (см. Харьковская лингвистическая школа). Уже в первый период своего развития П. н. отмежевалось от предшествовавшей логической школы: категории грамматики и логики столь же слабо соотнесены друг с другом, как понятия круга и красного; логика общечеловечна и не может вскрыть специфики языка данного народа (Штейнталь); логика — наука гипотетическая, тогда как языкознание — генетическая, т. е. исследующая «процесс сказывания», которым логика не интересуется; «логика настолько формальная наука, что сравнительно с ней формальность языкознания вещественна» (Потебня). Логике как методологической основе предшествующего языкознания противопоставлялась психология. Следуя Гумбольдту, Штейнталь видел в языке выражение «духа народа» — народной психологии, тем самым подчёркивалась социальная природа языка. Однако созданная к тому времени психологическая наука (И. Ф. Гербарт) была индивидуалистической. С целью создать социальную психологию («этнопсихологию») Штейнталь и М. Лацарус основали «Журнал этнической психологии и языкознания» (1860). Однако они руководствовались идеалистическими и наивными представлениями об «этнопсихологии» как проявлении «симпатии» между людьми. В начале 20 в. В. Вундтом была предпринята ещё одна попытка создать науку о психологии народа как методологической основе языкознания (этнопсихологию), но она как наука не состоялась. Вместе с тем стремление опереться на социальную психологию способствовало широкому взгляду на язык, пробуждению интереса к фольклору, мифологии, обычаям народа, выраженным в пословицах, поговорках, загадках и других речевых формах, воплощающих народную мудрость.
Оставаясь верным основному постулату Гумбольдта, П. н. рассматривало язык как явление историческое и динамическое, вечно развивающееся, что согласуется с назначением сравнительно-исторического метода. Стремясь перенести психологические понятия и термины ассоциативной психологии на язык, представители П. н. проявили внимание к речевым актам живого языка, к внутренней стороне языка, к значению слова и предложения. Наблюдения над живой речью, по их мнению, позволяют понять сущность и происхождение языка, ибо в речевых процессах мы обнаруживаем «постоянное повторение первого акта создания языка» (Потебня). Подходя к языку со стороны психологии говорящих, П. н. подчёркивало теснейшую связь языка и мышления. Штейнталь утверждал, что язык есть мышление. Но в отличие от предметного мышления, оперирующего представлениями, языковое мышление опирается на внутреннюю форму языка, т. е. на представления представлений (Штейнталь) или знак — отношение значения слова к значению предшествующего слова (Потебня).
Придавая понятию «внутренняя форма» большое значение, представители П. н. применяли его к истории языка. Штейнталь полагал, что в доисторический период языки обладали богатейшей внутренней формой, а в исторический период они её постепенно утрачивают. Для представителей П. н. внутренняя форма есть следствие процессов образования слова. Процессам образования языковых единиц они уделяли большое внимание. Пытаясь психологически объяснить эти процессы, они говорили о таких законах психологии, как ассимиляция, ассоциация, апперцепция и др. Отсюда их интерес к синтаксису, его ведущее положение в исследовательской практике. Так, формирование частей речи рассматривалось на основе выделения членов предложения. В отличие от сторонников логической школы, которые видели в предложении результат объединения двух (или нескольких) понятий, основатели П. н., напротив, усматривали в нём выражение расчленения общего представления на его составные части (Вундт) с последующим их синтезом (Потебня). Следует подчеркнуть, что в П. н. впервые было обращено внимание на важность мысли Гумбольдта о необходимости привлечения связного текста в лингвистических исследованиях.
По ряду существенных вопросов русская школа П. н. расходилась с немецкой. Так, Потебня подчёркивал специфические качества грамматики, её формальные свойства. Штейнталь и Вундт большее внимание обращали на психологическую сторону, стремясь обнаружить, скорее, язык в психологии, чем психологию в языке. Основатели П. н. преувеличивали роль психологических факторов в развитии языка, нередко отождествляли психологические и грамматические категории.
Осознание слабых сторон П. н. этого периода привело в 70‑е гг. 19 в. к формированию младограмматизма, разделявшего идеи о психологической природе языка, исследовавшего живые языки, но отвергавшего этнопсихологию как научную фикцию, считая единственной реальностью, данной лингвисту, индивидуальный язык. Поэтому младограмматики (лейпцигская школа) призывали изучать не абстрактный язык, а говорящего человека. Единственной методологической основой языкознания признавалась индивидуальная психология, но сущность языка младограмматики не растворяли в психологии, видя его физическую или физиологическую сторону, на которую они опирались в своём учении о фонетических законах. Идеи психологизма частично разделялись представителями казанской лингвистической школы, но их не удовлетворяла односторонняя ориентация на индивидуальную психологию. Они по-разному стремились подчеркнуть социальную сущность психологии говорящих.
В 1‑й половине 20 в. на смену лингвистическому психологизму приходят социологические и формальные направления, в первую очередь структурная лингвистика, сосредоточившая внимание на статических аспектах и синхронном срезе языка. Однако традиции психологического подхода к языку не были утрачены: под влиянием новых идей как в психологии и философии, так и в языкознании в разных странах возникают отдельные концепции, ориентированные на психологические принципы анализа языка. Так, в начале 20 в. А. Марти создал основанную на психологических началах теорию универсальной грамматики. Возможность создания такой грамматики он видел в том, что все языки выражают одно и то же психологическое содержание и построены на единых основаниях, так как все люди, независимо от языка, на котором они говорят, обладают общей психофизической организацией. По мнению Марти, основная задача лингвистики заключается в точном анализе и описании психических функций и их содержания, получающих выражение в универсальных языковых средствах. Предложенное Марти разграничение автосемантии (самодостаточности компонентов языка) и синсемантии (семантической их недостаточности) с последующей детализацией и привязкой к частям речи и другим единицам не утратило своего значения до сих пор.
В 30—40‑х гг. 20 в. появилась эгоцентрическая концепция поля К. Л. Бюлера. Выступая против «заношенного реквизита» традиционной формальной грамматики, Бюлер предлагает обратиться к некоторым понятиям современной ему психологии — понятию поля и ситуации. Он обнаруживает в языке некоторые «поля» (например, указательное поле личных местоимений, местоименных наречий и др.), которые ставятся говорящим в соответствие коммуникативной ситуации.
В 40‑х гг. 20 в. разрабатывалась теория психологии языка (Ф. Кайнц, Э. Рихтер и другие), направленная в основном на описание психологических условий употребления языковых средств. Психологической ориентации на язык в значительной степени придерживался Л. В. Щерба, особенно в первый период своей деятельности; его труды и предложенные им экспериментальные методы объективно способствовали эффективности исследования не только системы языка, но и речевой деятельности.
Качественно новым этапом развития П. н. в широком смысле становится возникшая в начале 50‑х гг. 20 в. психолингвистика. Унаследовав наиболее сильные стороны П. н. (рассмотрение языка в неразрывной связи с говорящим человеком, учёт социальных факторов в формировании и функционировании языка, подчёркивание динамической природы языка), психолингвистика выдвинула качественно новые идеи — более широкий предмет исследования, более глубокое понимание социальной природы языка, разработка экспериментальной методики и др.
Развиваясь под воздействием психологии, лингвистической психологизм оказывал и оказывает влияние на неогумбольдтианство, этнолингвистику, современную социолингвистику, социопсихолингвистику, отчасти на современную порождающую (генеративную) грамматику, где вопросы порождения нередко решаются с учётом психологии (ср., например, работы У. Чейфа).
Л. Н. Мурзин.