классы слов языка, выделяемые на основании общности их синтаксических (см. Синтаксис), морфологических (см. Морфология) и семантических (см. Семантика) свойств. Различаются знаменательные Ч. р. (существительное, глагол, прилагательное, наречие) и служебные (союз, предлог, частицы, артикль и др.). К знаменательным Ч. р. традиционно относят также числительные и местоимения.
Иерархия признаков, лежащих в основе выделения Ч. р., по-разному понимается в разных лингвистических школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологические признаки, что обусловлено ориентацией европейского языкознания на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологической перспективы привело к осознанию неуниверсального характера морфологических признаков. При типологическом анализе универсальное определение Ч. р. основывается на синтаксических характеристиках, тогда как морфологические параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантические свойства, существенные прежде всего для идентификации Ч. р. в разных языках.
При типологическом анализе к одной Ч. р. относят слова, способные стоять в предложении в одинаковых синтаксических позициях или выполнять одинаковые синтаксические функции. Например, одним из признаков, различающих существительное и глагол в русском языке, является возможность быть главным членом атрибутивной конструкции с прилагательным («быстрый шаг» при невозможности «быстрый шагать»). При этом важен не только набор синтаксических функций, но и степень характерности каждой из функций для данной Ч. р. Эти функции распадаются на первичные и вторичные (связанные с определёнными морфологическими и синтаксическими ограничениями). Так, в русском языке и существительное, и глагол могут выступать как в функции подлежащего («Человек любит», «Курить — здоровью вредить»), так и в функции сказуемого («Иванов — учитель», «дерево горит»), однако для глаголов функция сказуемого первична, а функция подлежащего вторична, для существительного же функция подлежащего первична, а сказуемого — вторична, что и выражается в ряде ограничений, налагаемых на употребление существительного и глагола во вторичных функциях. В частности, существительное может быть подлежащим при сказуемом любого типа, тогда как глагол не может выступать в качестве подлежащего при сказуемом, выраженном глаголом в личной форме (ср. «Курение подорвало его здоровье» при невозможном «Курить подорвало его здоровье»). Предложение с подлежащим-глаголом трансформируется в предложение с подлежащим-существительным («Курение вредно для здоровья»), но не наоборот. Вместе с тем сказуемое-существительное требует глагола-связки для выражения времени и наклонения («Иванов был/был бы учителем»), чего не требует глагол. В китайском языке и глагол, и прилагательное могут выступать в функции определения, но глагол при этом, в отличие от прилагательного, требует специального «адъективного» оформления (суффикса ‑ды- 的). Синтаксические функции определяют и разделение на классы служебных слов (служебных Ч. р.), например возможность или невозможность относиться к предложению в целом, синтаксическая связь с тем или иным набором знаменательных Ч. р. и т. д. (ср. в английском языке возможность связи предлога с именной группой в целом при том, что артикль соотносится с каждым отдельным существительным: «in a book or a manuscript», но не «in a book or manuscript»).
В типологической перспективе оказывается сомнительной правильность выделения в качестве отдельных Ч. р. местоимений и числительных (для большинства языков), так как принципы выделения этих классов отличаются от принципов выделения других Ч. р. Слова этих классов обычно разнородны по своим синтаксическим функциям и примыкают с этой точки зрения к различным классам слов (см. Местоимение, Числительное). Поэтому их часто рассматривают как подклассы внутри других Ч. р. (ср. существительные-числительные «три», «четыре», прилагательные-числительные «первый», «второй»).
Каждая Ч. р. характеризуется особой системой грамматических категорий. Будучи выражены морфологически, наборы грамматических категорий охватывают все слова данной Ч. р. или основное ядро этих слов. На этом основан морфологический критерий выделения Ч. р. в неаморфных языках. Так, в русском языке существительному свойственны число, падеж и род (как словоклассифицирующая категория), прилагательному — степени сравнения, число, падеж и род (как словоизменительная категория). В бирманском языке, например, прилагательное и глагол в этом отношении не противопоставлены (выражение степени сравнения имеют слова, соответствующие и прилагательным, и ряду глаголов других языков). При морфологической классификации выделяются формы, совмещающие в себе морфологические признаки разных Ч. р. (например, причастия, обладающие морфологическими признаками глагола и имени). Хотя синтаксические признаки выделения Ч. р. типологически универсальны, а морфологические признаки таковыми не являются, именно морфологические признаки, имеющие явное (эксплицитное) выражение, могут быть определяющими для языкового сознания носителей флективных и агглютинирующих языков.
Распределение слов по Ч. р. во всех языках подчиняется определённым семантическим закономерностям, которые служат основанием для семантической характеристики Ч. р. Хотя в такой класс, как существительные, входят в русском языке слова, обозначающие предмет («стол»), качество («краснота»), действие («хождение»), однако большинство существительных, обозначающих не предметы, производны, а большинство непроизводных существительных обозначают предметы. Эта закономерность позволяет говорить об общем значении предметности у существительных как Ч. р., распространяя эту семантическую характеристику и на существительные, обозначающие качество, действие, состояние и т. д. («краснота» рассматривается как абстрактный предмет особого рода). Точно так же для глагола устанавливается общее значение действия или состояния, для прилагательного — качества, для наречия — признака действия или качества. Семантические признаки лежат в основе типологической идентификации Ч. р. в разных языках. Так, мы можем говорить, что существительное имеется и в русском, и во вьетнамском языках потому, что в них выделяется (по разным синтаксическим признакам) класс слов, содержащий наименования предметов. Точно так же, когда утверждают, что предикатив в китайском языке соответствует глаголу и прилагательному английского языка, имеют в виду, что в китайском языке выделяется класс слов, включающий обозначения, типичные для классов глагола и прилагательного английского языка (обозначение действий и качеств).
Состав Ч. р. в разных языках различен. Различия касаются как самого состава, так и объёма отдельных Ч. р. Так, в русском, французском, латинском языках выделяются существительное, прилагательное, глагол, наречие. В ряде языков Северной Америки и Африки наречия и прилагательные не различаются. В китайском языке различаются имя, предикатив (глагол, прилагательное), наречие. В некоторых языках вычленяются только имя и глагол (например, в индейском языке йума). Различия в объёме Ч. р. наблюдаются при сравнении языка хауса, где слова, соответствующие прилагательным других языков, объединяются с существительными, и бирманском языке, где такие слова объединяются с глаголом. Наиболее постоянным в языках является противопоставление имени и глагола, однако универсальность (см. Универсалии языковые) этого различия остаётся недоказанной.
В. М. Живов.
Вопрос о разделении слов на классы вставал перед учёными разных эпох и народов. В 4 в. до н. э. Аристотель, выделяя «части словесного изложения», на равных правах называет собственно разряды слов: имя, глагол, член, союз (или связку), и отдельные звуки, слог и падеж. Древнеиндийские грамматики (Яска, Панини, 5 в. до н. э.) выделяли 4 класса слов применительно к санскриту: имя, глагол, префикс-предлог, союзы и частицы. В александрийской школе Аристарх Самофракийский (2 в. до н. э.) и его ученик Дионисий Фракийский впервые выделили 8 Ч. р. (partes orationis): имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие и союз. Те же Ч. р. (вместо члена введено междометие) выделялись в римской грамматике Варрона (1 в. до н. э.) и позже в славянских грамматиках, вплоть до грамматики Мелетия Смотрицкого (17 в.). М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (собственно имя, прилагательное и числительное), местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. Смотрицкий и Ломоносов пользовались термином «части слова»; в 19 в. его сменил термин «части речи».
Проблема, касающаяся сущности Ч. р. и принципов их выделения в различных языках мира, — одна из наиболее дискуссионных проблем общего языкознания. На протяжении 19 в. к этой проблеме обращались А. Х. Востоков, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и другие. В конце 19 в. А. А. Потебня и Ф. Ф. Фортунатов выдвинули разные принципы классификации Ч. р. Потебня на первое место поставил семантику Ч. р., указав также и на их синтаксическую роль. Фортунатов построил классификацию Ч. р. на последовательном проведении морфологического принципа, назвав классы слов (Ч. р.) формальными классами. Дальнейшие классификации Ч. р. в русском языкознании строились на совмещении принципов, предложенных Потебнёй и Фортунатовым (например, классификация А. М. Пешковского). А. А. Шахматов в основу деления Ч. р. положил синтаксический принцип с учётом морфологических признаков. Л. В. Щерба предложил классифицировать слова по совокупности морфологических, синтаксических и семантических признаков. По мнению Щербы, который первостепенное значение придавал семантическому признаку, основанием для классификации Ч. р. являются общие для всех языков мира категории: предметность, действие, качество. Многоступенчатую классификацию Ч. р. для русского языка предложил В. В. Виноградов, относя к Ч. р. не все слова, а лишь те, которые являются членами предложения. Наряду с системой Ч. р. Виноградов выделил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и образующие особые структурно-семантические разряды слов модальные слова и междометия.
В. А. Плотникова (Робинсон).
В современном языкознании вопрос об основах классификации Ч. р. остаётся дискуссионным. Одни лингвисты определяют Ч. р. как лексическую категорию, лексическую классификацию слов, как инвариант предметно-логического плана (Ю. М. Скребнев, А. Е. Михневич). При этом некоторые лингвисты рассматривают Ч. р. только в функционально-семантическом аспекте: с типологической точки зрения, с точки зрения языковых универсалий Ч. р. определяются как функционально-семантические классы слов. Н. А. Баскаков считает, что Ч. р. должны рассматриваться дифференцированно в системе двух координат — семантики, т. е. слова как лексико-семантической единицы, и функции, т. е. слова как элементы словосочетания и предложения. При этом сам принцип лексико-семантической классификации недостаточно чётко определен. Другие лингвисты считают, что Ч. р. — это логические разряды слов и поэтому решающее значение при выделении Ч. р. имеют их морфологические признаки. Однако этот критерий непригоден для языков со слабо развитой морфологической системой. Например, в английском языке определять Ч. р. приходится на основании двух признаков: семантического (категориального значения) и синтаксического (сочетаемости и функции в предложении). Некоторые лингвисты определяют Ч. р. как грамматические разряды слов, выделяемые на основе учёта морфологических и синтаксических свойств слов, и недостаточно учитывают лексико-семантические свойства слова. Например, А. А. Реформатский определял Ч. р. как грамматические категории (а не лексические или лексико-грамматические), состав которых в каждом языке индивидуален и определяется совокупностью морфологических и синтаксических свойств. Некоторые лингвисты, напротив, полагают, что значения Ч. р. — их главный признак, и основой в выделении Ч. р. считают их лексико-семантические признаки, обобщающие категориальные значения (Шахматов, Щерба, А. Н. Савченко). Наконец, Ч. р. рассматриваются как лексико-грамматические разряды слов, которые отличаются друг от друга не только рядом грамматических черт (морфологически — изменяемостью и неизменяемостью, способом изменения, парадигматикой; синтаксически — способами связи с другими словами и синтаксической функцией), но и лексически. Эта точка зрения является наиболее принятой в современном советском языкознании.
Некоторые лингвисты считают, что в каждом языке система Ч. р. сугубо специфична. Попытки установить всеобщую, универсальную, единую для всех языков мира схему классификации Ч. р., как в целом, так и в отдельных её частях, по их мнению, следует признать несостоятельными. Отсюда попытки найти в различных языках мира специфические Ч. р. Так, например, в нанайском языке выделялось имя качества, объединяющее слова типа «красивый», «красиво», «красота», имя времени, включающее слова «день», «дневной», «днём» и т. д. Сторонники этих теорий не учитывают, что подобные слова уже категориально распределены, и логический признак «качество» или «время» не в состоянии их объединить. Для китайского, корейского и японского языков выделяется особая Ч. р. — предикатив. Однако в этой теории прилагательное в функции сказуемого (равноценное употребление прилагательного со связкой) не рассматривается как имеющее специфическое категориальное значение, очень близкое или подобное категориальному значению глагола.
Существуют различные точки зрения по поводу того, являются ли категориальные значения Ч. р. изначальными или они возникли под влиянием синтаксиса. В советской лингвистике высказывалось мнение, что Ч. р. — это морфологизированные члены предложения (И. И. Мещанинов, В. И. Дегтярёв и другие). Савченко считает, что синтаксические свойства Ч. р. определяются их значениями.
Возможен подход к проблеме Ч. р., исходя из концепции функционально-семантических разрядов слов. Слова, выполняющие функции существительных, прилагательных, местоимений, глаголов, числительных, наречий и т. д., имеются во всех языках мира. Наличие категориального значения и определённых функций вполне обеспечивает существование функционально-семантических разрядов в языке. Степень «обрастания» этих разрядов морфологическими показателями в разных языках сильно варьирует. Существующее мнение, что слово в языках со слабо развитой системой морфологических средств потенциально способно выступать в роли любой Ч. р., по-видимому, ошибочно, функционально-семантические разряды слов не обладают мобильностью. В этом смысле каждый язык имеет «секторную» структуру, т. е. каждый элемент языка имеет собственную строго очерченную и строго определённую сферу действия, несмотря на случаи тождественности по форме с каким-либо другим элементом языка, выступающим в другой функции.
Б. А. Серебренников.