класс полнозначных слов (часть речи), который включает в себя названия предметов и одушевлённых существ и может выступать в предложении по преимуществу в качестве подлежащего и дополнения.
Основное и универсальное членение частей речи на существительное и глагол соотносится с членением высказывания на субъект предикации и предикат: типичная функция существительного — обозначение субъекта предикации (или вообще основных актантов предиката), глагола — обозначение предиката. Это соотношение было основой разграничения частей речи уже у Платона и Аристотеля (см. Античная языковедческая традиция). Отражая тем или иным образом логическую структуру высказывания, синтаксические отношения образуют в любом языке формальные признаки, противопоставляющие класс лексем, типично обозначающих предмет высказывания, классам лексем, типично обозначающих предикацию.
В большинстве языков классы лексем (части речи) не соотносятся однозначно с синтаксическими функциями; например, существительные могут выступать не только в функции подлежащего и дополнения, но и в функции сказуемого, глагол — не только в функции сказуемого, но и в функции подлежащего, и т. д. Существительное является наиболее полифункциональным классом слов языка. Наряду со своими первичными функциями подлежащего и дополнения существительное выполняет и функции, характерные для других частей речи: обстоятельства («идти лесом»), определения («дом отца»), сказуемого (араб. ana raǧulum ‘я человек’) или его именной части (англ. he is a hero ‘он герой’), и образует синтаксические единства с предлогами, послелогами и счётными словами. Тем не менее употребление лексемы в нетипичной функции связано с теми или иными ограничениями (специальными условиями). Например, существительное, будучи употреблено в качестве сказуемого, может требовать особых частиц или глагола-связки (ср. англ. Mary is a girl ‘Мэри — девочка,’ но не Mary a girl), которые не обязательны при употреблении в этой функции глагола. С другой стороны, употребление глагола в качестве подлежащего или дополнения может иметь место лишь в ограниченном числе синтаксических конструкций, тогда как употребление существительного в этой функции таким ограничениям не подлежит, например, подлежащее-глагол не имеет тех возможностей синтаксического развёртывания, которые есть у подлежащего-существительного (ср. рус. «Трудиться — наш долг» и «Труд — наш долг», но только «Идущий на благо человечества труд — наш долг» при невозможности «Идущий на благо человечества трудиться — наш долг»).
Ограничения такого рода и формируют противопоставляющие существительное другим частям речи синтаксические признаки двух типов: во-первых, возможность для существительного ряда конструкций, невозможных для других частей речи, при употреблении его в типичной функции, во-вторых, сочетаемость существительного с рядом грамматических элементов при употреблении его в нетипичной функции. Так, во вьетнамском языке существительные противопоставлены глаголам и прилагательным необходимостью связки Là при употреблении их в роли сказуемого (нетипичная функция) и их сочетаемостью с показателями единичности и множественности (невозможная для глагола конструкция в типичной для существительного функции). В китайском языке только существительные выступают в качестве главного члена атрибутивной конструкции с «ды» 的 (признак первого типа) и т. п.
Допуская выделение по синтаксическим признакам, существительное обладает вместе с тем понятийной (семантической) спецификой.
Хотя в класс существительных входят обычно слова разной семантики (ср., например, в русском языке «Пётр», «женщина», «бык», «стол», «существование», «краснота», «бег» и т. п.) и в разных языках понятийные объёмы этого класса не совпадают, определяющим признаком служит наличие в классе существительных обозначений конкретных предметов, лиц, животных и т. д., т. е. слов, и по своему понятийному содержанию выступающих прежде всего как субъект (или актант) предикации. Этот семантический признак лежит в основе типологической идентификации существительных в разных языках; сколь бы различны ни были синтаксические критерии, по которым выделяются классы слов в таких языках, как, например, русский и вьетнамский, мы можем говорить, что в обоих языках имеются существительные, поскольку в обоих языках есть класс лексем, включающий указанные выше наименования. Понятийная специфика существительных является также основанием их определения в традиционной европейской грамматике со времен античности [ср. у Дионисия Фракийского: «Имя есть склоняемая часть речи, обозначающая тело или вещь (бестелесную), например: камень, воспитание»].
По своей семантике существительные делятся на собственные (названия индивидуальных предметов — «Иван», «Москва») и нарицательные (прочие существительные); выделяются также конкретные (например, «стол», «человек») и отвлечённые, или абстрактные (например, «белизна», «хождение»), существительные.
Синтаксические признаки выделения существительных имеют универсальный характер (хотя и в вариативном наборе), сохраняя свою значимость и для аморфных (изолирующих) языков. В языках других типов существительное определяется также и морфологическими признаками. В принципе эти признаки могут быть только негативными (например, в тагальском языке, где существительные лишены словоизменения, тогда как глаголы изменяются по категориям вида и наклонения), однако обычно в обладающих словоизменением языках существительное характеризуется такими категориями, как род, именной класс, число, определённость, падеж, отчуждаемая/неотчуждаемая принадлежность, определяющими набор форм существительного или согласуемых с ним при словоизменении частей речи. Так, в русском языке существительное, обладающее такими специальными синтаксическими функциями, как функция дополнения и функция главного члена атрибутивных конструкций с прилагательными и причастиями, сочетаемостью с предлогами, характеризуется вместе с тем набором морфологических категорий: родом (как словоклассифицирующим показателем), числом и падежом.
В тех языках, где части речи обладают морфологическими признаками, именно эти признаки задают соотношения отдельных классов слов, при этом существительное выступает в качестве ядра именных частей речи, противопоставленных глаголу (глагольным частям речи). Так, в языке таос существительное характеризуется категориями рода, числа, принадлежности и падежа (абсолютный, объектный, звательный). Наряду с существительными к имени относятся числительные, указательные местоимения и прилагательные. Числительные могут различаться по роду, но не изменяются по числам, падежам или принадлежности; указательные местоимения различаются по роду и числу, но не изменяются по падежам и принадлежности; прилагательные (они употребляются только в предикативной функции) согласуются с именем по роду и числу, но выступают только в абсолютной форме (падеже) и не изменяются по принадлежности. Таким образом, все именные классы слов могут быть определены как в том или ином виде «дефектные» существительные.
Морфологические признаки имеют легко выделяемое внешнее выражение, и поэтому в языковом сознании носителей флективных языков они играют наиболее существенную роль; существительные воспринимаются прежде всего как класс тех слов, которые склоняются и детерминируют (в рамках именных категорий) согласуемые с ними части речи. Это языковое сознание находит отражение в грамматической традиции, в которой морфологические признаки кладутся в основу классификации частей речи. Данная традиция также восходит к античности и находит своё логическое развитие в так называемой грамматической, или формальной, классификации частей речи (Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Ушаков и другие), когда существительные определяются как «склоняемые слова, т. е. слова с формами словоизменения, называемого склонением» (Фортунатов). Недостаточность морфологического подхода к флективным языкам яснее всего обнаруживается при обращении к несклоняемым существительным (типа рус. «кенгуру»), которые при формальной классификации попадают в один класс с предлогами, союзами и междометиями. Очевидная для носителя русского языка принадлежность таких слов, как «кенгуру» или «метро», к тому же классу, что и «стол», «бык», показывает, что именно синтактико-семантические признаки служат основой выделения существительных, тогда как морфологические признаки являются вторичными, дополнительными. Как отмечал Л. В. Щерба, «едва ли мы потому считаем стол, медведь за существительное, что они склоняются: скорее мы потому их склоняем, что они существительные». Морфологический подход недостаточен и для лингвистической типологии.
Существительное может противостоять другим частям речи и по набору словообразовательных аффиксов, причём функцией ряда аффиксов может быть образование существительных от других частей речи, ср. аффиксы отглагольных существительных (например, в русском языке ‑ание, ‑ение), аффиксы отадъективных существительных (например, ‑ость). Дополнительным отличием существительных от других частей речи может служить его фонетическая структура (например, в языке йоруба существительные начинаются с гласного, а глаголы — с согласного).
В. М. Живов.