языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число от 2500 до 5000 (точную цифру установить невозможно, потому что различие между разными языками и диалектами одного языка условно). К наиболее распространённым языкам мира принадлежат (считая в числе говорящих и тех, для кого данный язык является вторым языком межнационального и международного общения) (млн. чел., 1985): китайский (свыше 1000), английский (420), хинди и близкий ему урду (320), испанский (300), русский (250), индонезийский (170), арабский (170), бенгальский (170), португальский (150), японский (120), немецкий (100), французский (100), панджаби (82), итальянский (70), корейский (65), телугу (63), маратхи (57), тамильский (52), украинский (45). Все языки мира делятся по родственным связям на языковые семьи, каждая из них происходит из группы близких друг к другу диалектов, которые в древности были диалектами одного языка или входили в один языковой союз (группу территориально близких языков, обладающих совокупностью общих черт); см. Генеалогическая классификация языков.
Наиболее изученной является индоевропейская семья языков (см. Индоевропейские языки), происходящая из группы близкородственных диалектов, носители которых в 3‑м тыс. до н. э. начали распространяться в Передней Азии к югу Северного Причерноморья и Прикаспийской области. По письменным памятникам 2‑го тыс. до н. э. известны исчезнувшие позднее индоевропейские языки Малой Азии — клинописный хеттский, к которому близок позднейший лидийский (в античное время), и другие анатолийские — палайский и клинописный лувийский, продолжением которого в 1‑м тыс. до н. э. был иероглифический лувийский и (в античное время) ликийский. Со 2‑го тыс. до н. э. по письменным текстам известен также один из диалектов древнегреческого языка, на котором были составлены крито-микенские тексты линейного письма Б. Носители близких к греческому арийских (индоиранских) индоевропейских диалектов во 2‑м тыс. до н. э. уже обитали на Ближнем Востоке, о чём свидетельствуют месопотамские арийские слова и имена в переднеазиатских письменных памятниках. К древним диалектам арийских племён восходят современные нуристанские (кафирские) языки в Нуристане (область Афганистана), занимающие промежуточное положение между двумя основными группами арийских языков: индоарийской и иранской.
Ранние тексты на древнеиндийском языке были сложены ещё в конце 2‑го — начале 1‑го тыс. до н. э. Из древнеиндийского, литературная форма которого — санскрит — до настоящего времени используется в Индии, развились среднеиндийские языки (пракриты), а из этих последних — новоиндийские: хинди, урду, бенгальский, маратхи, панджаби, раджастхани, гуджарати, ория (или одри, уткали) и другие. К древнеиндийскому языку очень близки древнеиранские языки 1‑го тыс. до н. э. — древнеперсидский, известный по небольшому числу слов мидийский и авестийский (язык «Авесты»), а также позднейшие скифские и сарматские диалекты Северного Причерноморья. С последними исторически связаны восточные среднеиранские языки — согдийский (являвшийся языком общения народов Средней Азии), хотаносакский, бактрийский, хорезмийский, известные по памятникам на протяжении более чем тысячелетия. К западным среднеиранским языкам относятся среднеперсидский (или пехлеви) и парфянский. К новоиранским языкам принадлежат западные — персидский, или фарси, таджикский, курдский, белуджский, татский, талышский и другие, восточные — дари, пушту, или афганский, осетинский (исторически связанный с восточноиранским скифским языком), памирские (в т. ч. ваханский, шугнанский и другие), ягнобский (являющийся продолжением согдийского).
Начиная с 1‑го тыс. до н. э. известны памятники некоторых западных индоевропейских языков, в т. ч. италийских; этим общим термином объединяют известные по немногочисленным письменным памятникам оскско-умбрские языки и латинский язык, относившийся вместе с фалискским языком к латино-фалискской группе (к этой последней был близок и венетский язык). Латинский язык сохраняется в употреблении как язык католической церкви. После распада Римской империи из диалектов латинского языка развились романские языки: испанский, португальский и близкий к нему галисийский, каталанский, французский, окситанский, или провансальский, ретороманские, итальянский, сардский (сардинский), вымерший в конце 19 в. далматинский и румынский, а также другие близкие к нему балканороманские языки и диалекты.
К италийским языкам близки кельтские, включающие галльскую подгруппу (мёртвый галльский язык), гойдельскую подгруппу, к которой относится ирландский язык (имеющий древние памятники начиная с раннего средневековья), шотландский язык, мэнский язык (на о. Мэн), и бриттскую подгруппу, к которой принадлежит бретонский язык (известный по глоссам с 8 в. и по литературным текстам с 14 в.), уэльский, или валлийский, и вымерший корнский; сохранились также немногочисленные древние надписи на иберийском кельтском (кельтиберском) языке в Испании. К западной группе древних индоевропейских языков помимо италийских и кельтских относятся мёртвые языки иллирийской группы (в которой выделяют собственно иллирийский язык и мессапский), а также германские языки, делящиеся на 3 подгруппы: восточногерманскую — мёртвый готский язык; северогерманскую, или скандинавскую, — шведский, датский, норвежский, исландский; западногерманскую — английский и близкий к нему фризский, фламандский, нидерландский, африкаанс (бурский), немецкий, идиш.
Между западными индоевропейскими языками (кельтские, италийские, германские и иллирийские) и восточными (арийско-греческо-армянская группа), к которым относились арийские, греческий и армянский (известный по древним текстам на грабаре с 5 в. н. э.), промежуточное положение занимали балто-славянские языки. Балто-славянские языки делятся на особенно близкие к западноиндоевропейским балтийские — западнобалтийские (мёртвый прусский язык и некоторые другие диалекты, известные по отдельным словам) и восточнобалтийские (литовский и латышский) — и славянские. К славянским относятся восточнославянские — русский, украинский и белорусский, западнославянские — чешский, словацкий, польский, лужицкие и мёртвый полабский [в бассейне реки Эльбы (Лабы)], и южнославянские — старославянский (на котором основаны несколько вариантов, или изводов, церковнославянского языка, остающихся в употреблении в качестве церковного языка), македонский, болгарский, сербскохорватский, словенский.
К древним индоевропейским языкам, занимавшим некогда промежуточное положение между восточными и западными языками, относились также мёртвые тохарские языки (памятники 5—8 вв. н. э., найденные в Центральной Азии), по многим данным объединяющиеся с анатолийскими языками. Многие мёртвые индоевропейские языки известны лишь по очень скудным данным: фригийский, известный по надписям, найденным в Малой Азии, куда фригийцы около 12 в. до н. э. переселились с Балканского полуострова; фракийский на Балканах, связываемый — как и иллирийский — с современным албанским; древнемакедонский, близкий к греческому; филистимский, сближаемый с индоевропейским догреческим (или пеласгским); язык лепонтских надписей в Северной Италии, близкий к кельтским; лигурский язык и т. п.
К афразийской (афро-азиатской, или семито-хамитской) макросемье языков (см. Афразийские языки) принадлежат семитские, древнеегипетский (и его продолжение — коптский), берберо-ливийские, кушитские [сомали, оромо (галла) и другие; часть кушитских языков иногда выделяется в особую омотскую подгруппу афразийских языков], чадские (среди которых наиболее распространённый язык — хауса). Семитская ветвь состоит из 5 групп, которые можно было бы объединить в 2 основные группы: восточную и западную, в свою очередь подразделяемые на северную и южную группы. Восточные (северо-восточные, или северно-периферийные) семитские языки представлены мёртвым аккадским языком Аккада, Ассирии и Вавилона. Северная (или северно-центральная) группа западносемитских языков включает ханаанейские языки и арамейские языки (диалекты). К ханаанейской подгруппе относятся мёртвые эблаитский, или староханаанский (древнейшие памятники которого, найденные в 1974—1979 на севере Сирии в древнем г. Эбла, относятся ко 2‑й половине 3‑го тыс. до н. э. и обнаруживают значительное сходство с аккадским), финикийский (финикийско-пунический: язык Финикии и финикийских поселений в Средиземном море, в т. ч. Карфагена, где употреблялся финикийско-пунический язык) и моавитский языки, а также древнееврейский язык и его современная форма — иврит. К ханаанейской подгруппе примыкает угаритский язык текстов 15—14 вв. до н. э. из Рас-Шамра (древний Угарит), но этот язык, как отчасти и эблаитский, близкий к угаритскому, занимал особое промежуточное место между западными и восточными семитскими языками. К арамейской подгруппе принадлежит арамейский язык, бывший в начале н. э. наиболее распространённым языком Ближнего Востока, но позднее почти полностью вытесненный арабским; с восточноарамейскими диалектами исторически связан ассирийский (айсорский) язык. К юго-западным семитским языкам можно отнести 3 подгруппы: южно-центральную — арабский, южноаравийскую и близкую к ним эфиосемитскую (наиболее распространённый из эфиосемитских языков — амхарский).
В картвельскую (южнокавказскую) группу языков (см. Картвельские языки) входят грузинский, мегрельский, объединяемый вместе с лазским (чанским) в занскую подгруппу, и сванский. Предполагалось, что картвельские языки родственны северокавказским и образуют вместе с ними кавказскую (или иберийско-кавказскую) семью, но эта гипотеза не доказана; многие из тех общих слов и форм, на которых она основывается, могут объясняться последующим вхождением в один кавказский языковой союз.
Кавказские (иберийско-кавказские) языки иногда объединяются с баскским языком (в Испании и Южной Франции) в эускаро-кавказскую семью, но родство баскского с кавказскими ещё не подтверждено.
Финно-угорские (или угро-финские) языки делятся на 2 основные подгруппы: финскую и угорскую. К угорской подгруппе принадлежат обско-угорские языки Западной Сибири — хантыйский (остяцкий) и мансийский (вогульский), а также венгерский, носители которого уже в 1‑м тыс. н. э. переселились далеко на запад и поэтому оказались отделёнными огромным пространством от носителей обско-угорских языков. Финская подгруппа включает пермские языки — коми-пермяцкий, коми-зырянский и удмуртский (вотяцкий) и прибалтийско-финно-волжские, к которым можно отнести вместе волжские — мордовские (эрзя-мордовский и мокша-мордовский), марийские (луговой марийский и горный марийский), а также саамский (2 диалекта в Мурманской области СССР и скандинавских странах) и прибалтийско-финские — финский, эстонский и ряд менее распространённых языков.
Финно-угорская семья языков родственна самодийским языкам Крайнего Севера СССР (ненецкому, энецкому, исчезающему нганасанскому, или тавгийскому, селькупскому), вместе с которыми она объединяется в уральскую (финно-угро-самодийскую) семью. С уральскими языками сближается исчезающий юкагирский (на севере Сибири). По мнению некоторых учёных, уральская семья, в свою очередь, входит вместе с алтайскими языками в более обширную урало-алтайскую семью. К алтайской макросемье языков относят тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки; доказывается принадлежность к алтайской семье и корейского языка, а также японского, образующего особо тесное единство с корейским внутри алтайских. Внутри алтайской макросемьи особенно тесные связи обнаруживаются между тюркскими языками и монгольскими; из тюркских языков к монгольским ближе всего чувашский, в известных отношениях обнаруживающий особую архаичность.
Тюркские языки (в соответствии с уточнённой классификацией А. Н. Самойловича) включают группы: 1) булгарскую, к которой принадлежит чувашский язык; 2) юго-западную, включающую турецкий, азербайджанский, туркменский языки и некоторые другие; 3) северо-западную, к которой относятся татарский, казахский, башкирский, караимский, кумыкский, ногайский, каракалпакский языки, а также киргизский, объединяемый вместе с алтайским в особую киргизско-кыпчакскую группу: 4) юго-восточную, включающую узбекский (без некоторых его кыпчакских диалектов, выделяемых в особую группу) и современный уйгурский; 5) северо-восточную, к которой принадлежит якутский и ряд других языков Сибири и Алтая, а также мёртвые тюркские языки с наиболее древними памятниками [древнеуйгурский (древнетюркский) и язык енисейско-орхонской письменности]. К современным монгольским языкам относятся бурятский, собственно монгольский, могольский в Афганистане, дагурский в Северо-Восточном Китае, монгорский в Китае (в районе озера Кукунор). К тунгусо-маньчжурским языкам относится постепенно выходящий из употребления маньчжурский язык, эвенкийский, близкий к нему эвенский и ряд других языков и диалектов Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Японский язык близко родствен рюкюскому (на островах Рюкю). Однако место среди семей языков мира японского и рюкюского языков, имеющих общие черты не только с алтайскими, но также и с малайско-полинезийскими языками, остаётся ещё недостаточно ясным.
Значительная часть населения Индии (главным образом на юге страны) говорит на языках дравидийской семьи (см. Дравидийские языки), к которой принадлежат тамильский, близкие к нему малаялам и каннада, а также языки телугу, куи, гонди, брахуи (на северо-западе Индии) и другие. Согласно дешифровке текстов коротких надписей протоиндской культуры 3‑го тыс. до н. э., осуществлённой советскими, финскими и американскими исследователями, они написаны на языке, близком к прадравидийскому (или общедравидийскому). Убедительно доказывается многократно высказывавшаяся гипотеза о родстве дравидийских языков с уральскими, а также с мёртвым эламским языком — одним из древних языков Передней Азии.
Согласно гипотезе, всего детальнее обоснованной В. М. Иллич-Свитычем, индоевропейские, афразийские, картвельские, уральские, алтайские и дравидийские языки вместе образуют одну ностратическую макросемью (см. Ностратические языки). К той же макросемье (иначе называемой «борейской» или «бореальной») некоторые учёные относят и языки чукотско-камчатской семьи (чукотский, корякский, алюторский, ительменский и другие). Хотя не исключено, что и некоторые до сих пор не вполне ясные по своим генетическим связям языки Евразии (в частности, по гипотезе Дж. Гринберга, нивхский, айнский, эскимосско-алеутский) могут оказаться входящими в ностратическую («евразийскую», по Гринбергу) макросемью; всего вероятнее, что значительная часть остальных языков Евразии входила в другие языковые семьи.
В качестве остатка некогда значительно более обширной семьи языков ряд исследователей рассматривает северокавказские языки.
К северокавказским языкам относятся абхазско-адыгские (северо-западно-кавказские) и нахско-дагестанские (северо-восточно-кавказские). К абхазско-адыгской группе (см. Абхазско-адыгские языки) принадлежат абхазский и абазинский, которые можно объединить в абхазско-абазинскую подгруппу, адыгейский и кабардино-черкесский, образующие черкесскую, или адыгскую, подгруппу, и убыхский языки, а также мёртвый хаттский язык, известный по клинописным памятникам 2‑го тыс. до н. э., обнаруживающий особенно значительную близость к адыгским языкам.
Нахско-дагестанские языки делятся на нахские, или чечено-ингушские (чеченский, ингушский, бацбийский языки), и дагестанские (около 30 горских языков Дагестана), которые включают аваро-андо-цезскую подгруппу (наиболее распространённый язык — аварский), лакско-даргинскую подгруппу (даргинский и лакский языки), лезгино-табасаранскую подгруппу (лезгинский, табасаранский и многие другие языки). К северо-восточно-кавказским языкам (в особенности к их нахской подгруппе) близки мёртвые хурритский (тексты 3—2‑го тыс. до н. э. из Северной Месопотамии, Малой Азии и Северной Сирии) и урартский (1‑е тыс. до н. э., государство Урарту на территории исторической Армении), образующие хуррито-урартскую подгруппу (к ней гипотетически пробуют отнести и этрусский).
Согласно давно высказывавшемуся предположению, получившему серьёзные подтверждения, северокавказская семья языков родственна енисейским языкам, с которыми некогда входила в обширное языковое («енисейско-северокавказское») единство. К енисейской семье относится кетский (енисейско-остяцкий), на котором говорят жители нескольких селений в бассейне Енисея, и несколько родственных ему мёртвых языков Западной Сибири (коттский, ассанский и другие). Енисейские (кетские) языки, по мнению ряда учёных, родственны и тибето-бирманским.
В тибето-бирманскую ветвь китайско-тибетской (или сино-тибетской) семьи языков (единство которой некоторыми учёными ставится под сомнение) (см. Китайско-тибетские языки, Тибето-бирманские языки) входит тибетский язык, обладающий ценнейшими средневековыми памятниками письменности (с 8 в. н. э.), близкородственные ему тибетские диалекты, бирманский язык, письменные памятники которого также восходят к средневековью, и другие лоло-бирманские языки (акха, лису и другие), образующие тесное единство с бирманским. К тибето-бирманским языкам принадлежит также тангутский язык, многочисленные тексты которого, написанные в средние века, недавно прочитаны. К той же ветви примыкают языки качинской [цзинпо, или качин; Мьянма (бывшая Бирма) и юго-западный Китай] группы. К тибето-бирманским языкам относятся также группа бодо-гаро (бодо, или боро, и другие — в Ассаме и некоторых других индийских штатах), включающая языки чинской (куки-чинской) подгруппы, и западногималайская группа (к западу от Непала). К китайско-тибетским языкам принадлежит также плохо изученная дзоргайская группа (в Сычуани и Ганьсу и окрестных горах). Предполагается, что к китайскому языку относительно наиболее близок из других китайско-тибетских языков язык лепча (в Сиккиме).
Но тем не менее китайский язык (при наличии существенных слов, общих с тибето-бирманскими) занимает особое место среди всех других языков китайско-тибетской семьи. Китайский язык по своему словарю настолько отличен от других китайско-тибетских языков, что его отделение от общего языка, от которого происходят все языки этой семьи, можно отнести ко времени не позднее 5‑го тыс. до н. э. (письменные тексты на нём — гадательные надписи на костях и на черепахах — в северной части Китая начинаются с конца 2‑го тыс. до н. э.; сравнение позднейших диалектов и ранних заимствований в другие языки позволило восстановить раннее звучание древнекитайского языка, передававшегося иероглификой). Многочисленные китайские диалекты объединяются в 4 основные группы — наиболее многочисленную северную, с которой исторически связан язык дунган в Средней Азии, и группы диалектов у, юэ и минь (по другой классификации — 7 основных диалектных групп).
Высказывавшееся ранее рядом исследователей предположение о том, что к китайско-тибетской семье примыкают языки на-дене в Северной Америке, существенно отличающиеся от других америндских языков этого ареала, переосмысляется в свете попыток построения общей сравнительно-исторической грамматики макросемьи, включающей наряду с большим числом неностратических (условно «яфетических»; см. «Новое учение о языке») языков Евразии (северокавказских и примыкающих к ним древневосточных языков — хаттского, хурритского и, возможно, связанного с ним этрусского, носители которого рано переселились в Италию из Малой Азии; вероятно, шумерского; енисейских языков; близких к ним по структуре баскского в Испании и бурушаски в Гималаях; китайско-тибетских языков) также языки семьи на-дене в Северной Америке (к ним относят америндские языки атапаскской группы, а также вымирающий эяк и тлингит; принадлежность к той же семье индейского языка хайда в самое последнее время оспаривается). Очаг распространения на-дене в Северной Америке располагался южнее Аляски. Эту семью можно было бы считать пришедшей в Новый Свет позднее всех других америндских языков. Согласно этому новому варианту «яфетической» гипотезы, очаг распространения всей этой макросемьи до переселения в Новый Свет группы, позднее давшей на-дене, следует, скорее всего, поместить в Центральной Азии эпохи палеолита (и начала мезолита). Отсюда носители части диалектов могли переселиться ближе к западу, вступив в ранние контакты с носителями части ностратических языков в ареале Кавказа и примыкающих к нему с юга областей. Другая часть диалектов той же макросемьи распространилась вплоть до запада Европы (в случае, если наличие общих грамматических черт у баскского языка, с одной стороны, с северокавказскими, с другой — с енисейскими и бурушаски, а также наличие общих грамматических черт и в шумерском, позволит включить все эти языки в данную макросемью), что произошло до заселения Европы (в частности, Западной) позднейшими миграционными волнами индоевропейцев, выделившихся из общей массы носителей ностратических диалектов, группировавшихся в Западной Азии. Та часть «яфетической» макросемьи, которая более всего сохранилась в Центральной Азии, дала начало раннему населению значительной части Средней Азии, гидронимы которой свидетельствуют об обитании носителей енисейских языков на территории современного Казахстана (до движения через неё носителей части индоевропейских, тюркских и уральских диалектов, выделившихся из западноазиатского ностратического ареала). Остатками того же раннего центральноазиатского ареала можно было бы в этом случае признать бурушаски и часть тибето-бирманских языков, другие ветви которых, как и носители китайского языка и семьи на-дене, уходят достаточно рано на восток и северо-восток. Предполагается, что с 4—3‑го тыс. до н. э. прямые предки китайцев уже обитали в области севернее реки Янцзы. Но при обилии фактов, подтверждающих намечаемую картину ранних переселении носителей диалектов этой макросемьи, её единство в целом и характер миграций её носителей остаётся гипотетическим (в большей мере, чем единство ностратической макросемьи, распад которой относился к более позднему времени). Точная классификация языков Восточной и Юго-Восточной Азии вызывает большие споры.
Из-за значительного числа заимствований достаточно древней эпохи к тибето-китайской семье языков ранее относили языки мяо-яо (в юго-западном Китае, северном Таиланде и Вьетнаме), носители которых около рубежа 2‑го и 1‑го тыс. до н. э. разделились на группы мяо и яо благодаря переселению части отдалённо родственных им тайских языков (их дун-шуйской подгруппы). Как предполагается, мяо-яо, тайские языки, языки кадаи (иногда включавшиеся в тайскую группу в более широком смысле) и австронезийские (или аустронезийские, ранее называвшиеся малайско-полинезийскими) образуют единую «австротайскую» (или аустротайскую) макросемью. Её распад следует отнести к эпохе не позднее 5‑го тыс. до н. э. (если не ранее). В собственно тайскую подгруппу входят, в частности, близкие друг к другу юго-западные тайские языки (тайский, или сиамский, лаосский, шанский, ахом), на которых в средние века уже создаются первые письменные тексты; северо-восточные (или северные) тайские — северные чжуанские диалекты (в Южном Китае) и язык буи, и центральные (нунг и южные чжуанские диалекты). К юго-западно-тайской ветви ближе дун-шуйская группа, но её разделение (на основании хронологии заимствованных слов древнекитайского происхождения в юго-западно-тайском и дун-шуйском) датируется временем до эпох Цинь и Хань. К собственно тайским (или таи-чжуанским, по другой терминологии) языкам примыкает группа кам-сун. Кадайскую группу макросемьи австро-таи образуют языки ли, лакуа, гэлао и другие. Проблема вхождения в аустротайскую макросемью австронезийской семьи остаётся дискуссионной. Согласно аустротайской гипотезе, особая близость австронезийских языков к языкам мяо-яо, тайским и кадайским подтверждается характером чамских языков (группа австронезийских языков на территории юга Вьетнама, включающая кроме чамского языка, известного на протяжении почти полутора тысяч лет благодаря письменности древнего государства Чампо, язык джараи и другие). Однако некоторые черты общечамского языка и его позднейших диалектов, превратившихся в современные чамские языки, объясняются и позднейшими контактами с языками других семей юго-востока Азии. Кроме чамской ветви к австронезийским языкам относятся североавстронезийская ветвь (цоу и ряд других австронезийских языков Тайваня, весьма архаичных по своей структуре; некоторые из них полностью вымерли, другие малочисленны) и наиболее обширная индонезийская ветвь (малайзийский, индонезийский, яванский, батак, даяк и другие языки Индонезии, тагальский и ряд других языков Филиппин, малагасийский на Мадагаскаре и т. п.). Наличие многих специфических слов, указывающих на обитание у морского берега, в австронезийском исходном словаре делает возможным приурочение первоначальной прародины либо к северному ареалу (Восточный Китай, Тайвань), либо к одному из больших островов (возможно, к Яве). К индонезийским языкам близки полинезийские и языки Меланезии, распространившиеся в Океании благодаря более поздним миграциям в восточном направлении, осуществившимся, по-видимому, уже к 5‑му тыс. до н. э.
Загадочной остаётся проблема соотношения тех черт японского (и близкого к нему рюкюского) языка, которые явно объединяют его с австронезийскими, и алтайских (ностратических в конечном счёте) элементов в японском. Несомненно, что в японский язык (как и в айнский — возможно, через древнеяпонский) проник ряд австронезийских морфем, но степень и характер их соотношения с морфемами алтайского происхождения подлежит уточнению. Австронезийские языки в целом при возможности их древнего вхождения в австротайскую семью имеют много общих черт с языками аустроазиатской макросемьи. По аустротайской гипотезе, эти общие черты объясняются наличием древнего аустроазиатского субстрата в австронезийском; в этом случае австронезийские языки распространились из Юго-Восточной Азии. По альтернативной гипотезе, австронезийский входит в одну австрическую (аустрийскую) макросемью с аустроазиатскими языками. К аустроазиатским языкам принадлежат вьетмыонгские (вьетнамский и несколько родственных ему языков во Вьетнаме), имеющие значительный пласт общей (субстратной?) лексики с тайскими; возможно, языки подгруппы семанг-сакай, точные генеалогические отношения которых, однако, не вполне выяснены; языки мон-кхмер (кхмерский в Камбодже, близкий к бахнарской группе в Лаосе, и языки монской группы), обнаруживающие и определённые связи с мяо-яо (возможно, объясняемые позднейшими контактами); языки палаунг-ва (палаунг, рианг, ва в Мьянме, лава в Таиланде, кха, пхенг и другие горные языки Лаоса и Южного Китая); язык кхаси в Бангладеш, давно отделённый от палаунг-ва благодаря миграциям сино-тибетских племён — каренов и чинов, предположительно уже около 4—3‑го тыс. до н. э.; языки мунда (сантали, мундари и хо, образующие одну группу в Северо-Восточной и Центральной Индии; кхариа и родственные языки к западу от Калькутты; курку далее к западу; савара, или сора, образующий отдельную ветвь). Не вполне ясно отношение к этим языкам некоторых других языков Индии, в частности нагали (в центральной Индии), а также никобарского на Никобарских островах (иногда сближаемого с палаунг-ва и мон-кхмерским). Аустроазиатский субстрат выявляется не только в австронезийском, но и в древнекитайском, что иногда приводится и в качестве аргумента против его безусловного объединения в одну семью с тибето-бирманским; однако эти аустроазиатские слова, скорее всего, были заимствованы в древнекитайский в эпоху, когда народы, говорившие на одном из аустроазиатских диалектов, обитали в долине реки Янцзы (самое название которой объясняется из аустроазиатского), тогда как на древнекитайском языке говорили только в более северной области.
Согласно недавно выдвинутой индо-тихоокеанской гипотезе, вымирающий язык Андаманских островов (иногда сопоставлявшийся с языком сакай, включаемым в семью аустроазиатских языков) родствен значительной части языков Новой Гвинеи и прилегающих островов, условно называемых папуасскими; возможно, что в индо-тихоокеанскую макросемью входят и некоторые другие языки, которые (как сакай) считаются аустроазиатскими. Среди остальных «папуасских» языков выделяется несколько групп, пока несводимых друг к другу. Но часть их, возможно, следует объединить с языками Австралии, образующими вместе единую австралийскую семью языков, единство которой не подлежит сомнению.
В Африке, к югу от Сахары, основная часть населения, согласно новым опытам классификации, говорит на языках двух макросемей: конго-сахарской («суданской» в более ранней терминологии), состоящей из нигеро-кордофанской (конго-кордофанской) и нило-сахарской и обособленно стоящей койсанской. Нигеро-кордофанская семья состоит из двух групп — нигер-конго и кордофанской. В составе нигеро-конголезской группы выделяется обширная подгруппа бенуэ-конго, включающая бантоидные языки, к которым относятся и языки банту [важнейшие из них — суахили, руанда, конго, рунди, луба, луганда, лингала, (се)сото, (иси)зулу]. Из восточнобантоидных языков Судана наиболее распространённым является язык тив. Некоторые учёные предполагают, что языки банту и бантоидные языки Судана, объединяемые в группу нигер-конго, связаны, с одной стороны, с афразийскими языками, с другой стороны, с некоторыми кордофанскими языками Судана (конго-кордофанская группа). От банту и бантоидных языков отличны следующие группы внутри бенуэ-конго: равнинная, или плато (камбари-реше, пити, биром и другие), группа джукуноидных языков, группа Кросс-Ривер (боки и другие). К другим подгруппам внутри нигеро-конголезской группы относится адамава (тула-кему, чамба-мумбала, дакатараи, вере-дурру, мумуйе-зинна, дамакари, юнгур-роба, каи, йен-мунга, лонгуда, фели, нимбари, буа-хобе, маса). К восточным языкам нигеро-кордофанской группы принадлежат гбайя-нгбака, банда, нгбанда-екома, занде-памбиа, нгбака ма’бо — бангба, ндого-мангал, мади-донго, мандунга-мба. К нигеро-кордофанской группе относятся также подгруппы западноатлантическая (языки фула, волоф, киси и другие), манде (языки малинке, бамбара, сонинке, менде и другие), вольтийские (языки моси, или море, груси, лобо и другие) и ква (языки акан, эве, йоруба, ибо и другие). Некоторые из бантоидных языков (как тив), языки «западнонигритской» группы (адамава, убанго, кордофанские), а также ква в последнее время привлекают для обоснования давно предполагавшегося единства всех «суданских» («конго-сахарских») языков, в которые входят и нило-сахарские. Нило-сахарская семья включает группы шари-нильскую, центральносуданскую, а также северную (бонго-гбери, сара, вале, бубама; креш, бинча-кара), юго-восточную (мору-мади, кангберу-алуа, мангбуру-эфе, ленду); предполагается отдельность групп сонгаи, сахарской, маба, фур, кома. В случае если недавно вновь обоснованная гипотеза о единстве всех «конго-сахарских» (суданских) языков будет доказана, это может открыть особую перспективу в исследовании связей языков Северной Африки и смежных районов Евразии, с одной стороны, которые в основном относятся к афразийской (семито-хамитской) группе ностратической макросемьи, и языков Африки к югу от Сахары, с другой. Обнаруживаются определённые черты сходства между афразийскими языками и языками бенуэ-конго (в частности, банту и другими бантоидными), что может быть проявлениями очень отдаленных древних родственных связей (в конечном счёте между ностратическими языками и конго-сахарскими), если они не смогут быть объяснены как следствие позднейшего взаимодействия этих языков уже на территории Африки.
Особое место на юге Африки занимают готтентотские языки, часто объединяемые вместе с бушменскими в группу койсанских языков, к которым присоединяются некоторые языки Восточной Африки (сандаве, хатса). Возможно, что именно койсанские языки представляют языки древнего населения Африки (в такой же мере, как енисейские и некоторые другие, им родственные, — остаток языков раннего населения значительной части Евразии). Очень плохо изучены так называемые пигмейские языки Южной Африки (самый термин остаётся столь же условным, как «папуасские» языки).
Условным обозначением, не имеющим реального классификационного смысла, является и обозначение части языков севера Сибири и Дальнего Востока как «палеосибирских», или «палеоазиатских». Западными «палеосибирскими» языками называли енисейские, родственные связи которых определяются благодаря выявлению их связей с северокавказскими и другими близкими им языками (отдельные сходства между енисейским и «палеоазиатским» юкагирским, близким к уральскому и, следовательно, к ностратическому, вероятно, объясняются позднейшими контактами на территории Сибири и сопредельных областей). Такие палеоазиатские языки, как чукотско-корякские (чукотский, корякский, ительменский), могут быть включены в ностратическую семью (хотя эта гипотеза принимается только частью исследователей). Сходную гипотезу предлагали и в отношении нивхского (гиляцкого) языка, но речь может идти, по-видимому, лишь о проникновении в него некоторых отдельных заимствований (общих и с другими языками Восточной Азии и Дальнего Востока). Изолированно стоит среди других языков Восточной Азии айнский язык (в северной Японии), сопоставляемый (как и енисейские) с языками американских индейцев. Эскимосский язык, близкородственный алеутскому, или унанганскому, широко распространён по северному морскому побережью северо-востока Азии, севера Америки и Гренландии. Он представляет собой, по-видимому, след одной из последних волн заселения Северной Америки волнами пришельцев из Старого Света. Сопоставления эскимосско-алеутского с индоевропейским и в целом ностратическим в последнее время повторяются всё чаще. Кроме эскимосско-алеутского и на-дене, сближаемых с двумя обширными макросемьями языков Старого Света, к американским языкам коренного населения, сопоставимым с ностратическими, принадлежат языки группы пенути (в частности, винтун на севере Калифорнии и другие). Но в этом случае характер связей скорее может говорить о том, что эта группа америндских языков до прихода в Северную Америку взаимодействовала (скорее всего, на территории Сибири) с уральско-юкагирской языковой группой (возможно, что речь идёт только о следах языковых контактов, а не о языковом родстве); часть общих лексических элементов вместе с тем находит параллели и в енисейском. Другие предлагавшиеся сопоставления языков Старого Света и америндских (например, тюркских языков и кечуа в Южной Америке) касались отдельных изолированных групп слов и не позволяют сделать определённых выводов о возможном языковом родстве.
Большинство языков Северной Америки объединяются в крупные макросемьи, возможно в конечном счёте родственные друг другу. К таким макросемьям (кроме изолированно стоящих на-дене языков) относится алгонкино-мосанская, или алгонкино-вакашская, состоящая, по одной из классификаций, из алгонкинских (наиболее детально изученная семья, включающая ритванскую подгруппу — языки юрок и вийот на Тихоокеанском побережье Калифорнии, алгонкинскую группу в Канаде и США, в том числе кри, оджибва, меномини, фоке и другие) и вакашских (нутка, квакиутль и белла-белла на острове Ванкувер и прилегающей части материка), которые объединяются в мосанскую подгруппу вместе с группой чемакум (частично вымершей) и чрезвычайно архаичными салишскими языками (шусвоп, калиспел и ряд других). Предполагались также особые связи алгонкино-вакашского (алгонкино-мосанского) с кутенаи (на границе Канады) и языками группы галф (подразделяющимися на муского-натчезскую группу в штатах Луизиана и Миссисипи, с подгруппами натчез и чоктау-алабалая-крик; особняком стоят вымерший туника и два языка той же группы в Луизиане). Большое пространство занимают языки макросемьи хока-сиу, делящиеся на группу хока (с северокалифорнийской ветвью, включающей яна и ряд других языков, группу юма в штатах Аризона и Калифорния, а также отдельные группы языков в Мексике, Никарагуа и Гондурасе) и сиу (лакота, кроу и некоторые другие языки северных прерий, а также вымершая юго-восточная группа), с которыми в последнее время объединены ирокезские и каддайские языки. Макросемья юки-пенути включает юки (ранее относимый ошибочно к хока-сиу) и пенути (винтун, сопоставляемый, как и юки, с уральско-юкагирским; мивок, майду и другие языки центральной Калифорнии); единство всей группы некоторыми американистами подвергается сомнению: ацтеко-таноанская (или тано-юто-ацтекская) макросемья охватывает собственно юто-ацтекские языки (в т. ч. язык древнего ацтекского государства, имевший памятники иероглифического письма в доколумбовой Мексике и длительную позднейшую литературную традицию), а также языки тано (в Нью-Мексико) и киова (в штате Оклахома). В Центральной Америке особенно существенна макросемья майя-соке, состоящая из семей майя (к ней относится язык майя, представленный значительным числом частично дешифрованных древних надписей и рукописей доколумбового времени, а также ряд других относительно близких друг к другу языков в Мексике и Гватемале) и михе-соке (несколько вымерших языков, а также языки михе, соке и пополука на полуострове Теуантепек в Мексике). В ту же макросемью включают также языки хуаве (на Тихоокеанском побережье полуострова Теуантепек) и тотонакскую группу (в т. ч. тотонак и тепехуа в Мексике), но эта гипотеза подвергается сомнению.
Согласно америндской гипотезе, макросемьи алгонкино-мосанская, юки-пенути, тано-юто-ацтекская и майя-соке родственны не только друг другу, но и следующим основным макросемьям языков Южной Америки: аравакской (обширная группа языков Гайяны, Венесуэлы, Боливии и Колумбии), яномано-пано-таканской (включающей семью чибча на пространстве от Никарагуа до Колумбии, а также наиболее распространённый язык индейцев Южной Америки кечуа, бывший основным языком царства инков, а также язык аймара, широко используемый в Перу и Боливии), тукано (в Колумбии, Эквадоре и Бразилии), уитото (отдельные племенные языки в Колумбии), тупи-гуарани (обширная группа языков Гайяны, Бразилии, Боливии, Аргентины, к которой принадлежит основной язык Парагвая гуарани и тупи-намба, широко использовавшийся как основной язык межплеменного и межнационального общения на восточном побережье Бразилии в 16—17 вв. н. э.), же (макросемья, включающая ряд подгрупп индейских языков Бразилии). Иногда яномано-пано-таканские, аравакские, тупи-гуарани и некоторые другие языки объединяют вместе в андо-экваториальную группу. Открытым остаётся вопрос о месте карибских языков (в Венесуэле и Гайяне), которые, по одному из вариантов америндской гипотезы, не входят в единую америндскую семью, разделение которой должно было относиться ко времени вскоре после заселения Америки основными пришельцами. Некоторые из чрезвычайно многочисленных языков юга и центра (отчасти и севера) Америки ещё недостаточно исследованы, и их классификация не менее условна, чем классификация «папуасских» и «пигмейских» языков Старого Света.
Ранее, выдвигая гипотезу о родстве между собой всех без исключения индейских языков Америки, М. Сводеш предположил, что все современные языки мира восходят к диалектам одной языковой семьи, существовавшей в Старом Свете несколько десятков тысячелетий назад (согласно Сводешу, в то время существовали и другие семьи, исчезнувшие бесследно). Однако методы определения времени распада языковой семьи, введенные Сводешом и широко используемые в современной лингвистике (см. Глоттохронология), не дают достоверных результатов применительно к периодам, превышающим 4—5 тысячелетий, и поэтому выводы Сводеша (а до него А. Тромбетти) о моногенезе (едином происхождении) всех языков Америки и Старого Света не являются надёжными. Но вместе с тем исследования последних лет позволили объединить почти все известные ранее основные семьи языков Старого и Нового Света в относительно небольшое число макросемей, между которыми, в свою очередь, замечаются некоторые связи. Поэтому допущение о единстве хотя бы значительной части известных нам языков мира представляется более аргументированным, чем до осуществлённых за последние годы выдающихся достижений в области генеалогической классификации языков. Но окончательным выводам о ранней истории языков мира препятствует недостаточная изученность большого числа языков.
Можно предполагать, что значительное число языковых семей сохранилось лишь в отдельных названиях мест и заимствованиях или исчезло бесследно; сохранившиеся памятники некоторых древнейших языков (в частности, иероглифического языка Крита) остаются нерасшифрованными. Некоторые древнейшие культурные языки человечества (шумерский, этрусский) ещё не нашли общепризнанного места в генеалогической классификации языков, хотя и в этом отношении в последние годы достигнут целый ряд выдающихся успехов.
Классификация языков Америки, Африки, Юго-Восточной Азии, Новой Гвинеи и Океании во многом ещё детально не разработана. Поэтому картина языковой истории человечества, рисуемая современной наукой, является весьма приблизительной.
Вяч. Вс. Иванов.