ветвь афразийской семьи языков (см. Афразийские языки). Распространены на северо-востоке и востоке Африки. Общее число говорящих около 25,7 млн. чел. Среди К. я. традиционно выделяют 5 групп:
севернокушитскую — язык бедауйе, или беджа, на северо-востоке Судана и на севере Эфиопии;
центральнокушитскую — агавские языки на севере и северо-западе Эфиопии;
восточнокушитскую — а) языки бурджи-сидамо (сидамо, хадия, камбатта, алаба, бурджи и др.) на юго-западе Эфиопии; б) афар-сахо языки на северо-востоке Эфиопии, сомалийские языки (сомали, байсо, бони, рендилле) в Сомали, на востоке Эфиопии и северо-западе Кении, язык оромо, или галла (диалекты тулама, борана, бараретта, ваата и др.), на юге Эфиопии и севере Кении, языки консо, гидоле, арборе, гелеба (дасенеч), могогодо на юго-западе Эфиопии, а также варазийские языки (варази, гобезе, цамай и др.) на юго-западе Эфиопии;
южнокушитскую — ираквские языки (иракв, горова, алагва, бурунге) на севере Танзании, араманикские языки (аса-араманик, нгомвиа) на северо-востоке Танзании и, возможно, язык санье (дахало) на востоке Кении;
западнокушитскую, или омотскую, или сидама, — языки ари-банна (ари, диме, бако, банна, хамер и др.) к северу от озера Рудольф, языки шако, дизи (маджи); каффские (гонга) языки [каффа, моча, бворо (шинаша), анфилло], языки ямма (джанджеро), гимирра в эфиопской провинции Кэфа и языки омето (воламо, ойда, гофа, чара, баскето, мале, качама, бадитту, зайсе, кулло и др.) на севере эфиопской провинции Гэму-Гофа.
Американские учёные Г. Флеминг, М. Л. Бендер и другие выделяют западнокушитские языки в самостоятельную омотскую, или арикаффскую, ветвь афразийской языковой семьи. По мнению Р. Хецрона, язык бедауйе также образует отдельную ветвь афразийских языков, он же объединяет южнокушитскую группу с частью восточнокушитских языков (оромо, сомали, варази), а все остальные восточнокушитские языки выделяет в одну группу. Учитывая резкие расхождения между отдельными К. я. в лексическом составе (грамматическая разнородность, кроме омотских языков, выражена слабее), Бендер вообще ставит под вопрос существование К. я. как генетического целого.
К. я. отличаются богатым и архаичным консонантизмом: для многих языков характерно наличие глоттализованных эйективов ḳ, реже p̣, ṭ, c̣, č̣, глоттализованного инъективного ḍ, церебрального d̦, ряда огублённых велярных kʷ, gʷ, xʷ, ŋʷ, аффрикат č, ǯ, палатального ń, ларингалов ʼ, h, в языке иракв есть латеральные ĉ̣, ṣ̂, в ряде языков — фарингалы ḥ, ʻ. В языках сахо, сомали, оромо, сидамо, омето, особенно в билин и каффа, фонологически релевантна геминация согласного. Вокализм изучен хуже. В большинстве К. я. различаются не менее 5 гласных фонем (i, e, a, o, u), фонологически релевантны (кроме агавских языков) две степени долготы гласных. В части К. я. обнаружены фонологические тоны: от двух (билин, сахо) до четырёх (оромо, сомали, иракв). Ударение фонологично в бедауйе и сомали. Структура глагольного корня CVC, CVCC (в языке билин также CVCVC), именного — CVC, CVCV.
Для К. я. характерна крайне сложная именная и глагольная морфология. Категория рода существительного отмечена в языках бедауйе, агавских, ираквских и большинстве восточнокушитских (сахо, афар, сомали, оромо, сидамо): в единственном числе различаются мужской и женский род имени, определяемые по согласованию и отчасти по форме самого имени (по флексии, тону, суффиксам). По роду с существительным согласуются адъективные определения, местоименные определения и артикли, глагольные формы. Единственное и множественное число существительных противопоставлены морфологически (с помощью суффиксов, частичной редупликации, чередования срединного или конечного согласного, внутренней флексии и чередования тоновых контуров) и синтаксически во всех К. я., кроме джанджеро и омето. В ряде К. я. (сахо, агавские, оромо, сидамо) существует грамматическая категория единичности, например в сахо bàsáltò ‘луковица’ — bàsàl ‘лук (собират.)’. В языках бедауйе, иракв и особенно в сомали наблюдаются морфологические противопоставления, отчасти сходные с противопоставлением статусов в семитских языках (неопределённые, определённые, сопряжённые состояния, в сомали — особые указательные статусы, оформляемые флективно). Имя прилагательное как особая часть речи отмечена лишь в языках бедауйе, иракв и в части восточнокушитских. Во многих К. я. значение европейских притяжательных местоимений передаётся аффиксами особой грамматической категории личной притяжательности, например в бедауйе ʾōru ‘мой сын’ — ʾōrok ‘твой сын’ — ʾōro ‘его/её сын’ и т. д. В части К. я. засвидетельствована сложная флективно-суффиксальная падежная система — от 3 (сомали) до 12 (аунги) падежей: абсолютив, номинатив, генитив, датив и др.
В К. я. различают: а) склоняемые самостоятельные личные местоимения, являющиеся отдельными словами, но грамматически не обязательные (например, в сидамо: ane ‘я’, ate ‘ты’, iso ‘он’, isē ‘она’ и т. д. — морфемы афразийского происхождения, язык омето имеет особый ряд местоимений: tā ‘я’, nē ‘ты’, i ‘он (она)’]; б) притяжательные местоимения типа англ. mine (сомали и оромо); в) указательные местоимения со значением 2—4 степеней отдалённости (бедауйе, агавские, оромо, сомали, сидамо, омето, каффа, иракв); г) вопросительные местоимения (северно‑, центрально- и восточнокушитские); д) приглагольные местоименные частицы, обозначающие лицо/число/род объекта действия (бедауйе, агавские, сидамо, сомали, афар-сахо); е) предглагольные местоименные «индикаторы» (или «селекторы»), обозначающие лицо/число/род субъекта (сомали), субъекта и объекта (ираквские) и употребляющиеся параллельно с личными аффиксами самой глагольной словоформы.
В глаголах К. я. отмечены 2 типа спряжения: архаичное префиксальное (многие глаголы в бедауйе, афар-сахо языках и несколько глаголов в сомали, рендилле, аунги) и преобладающее в большинстве языков вторичное суффиксальное спряжение (возникшее из аналитических конструкций). Глаголы суффиксального спряжения, в отличие от префиксальных, имеют стабильную основу, почти не меняющуюся в процессе словоизменения и породообразования. В глаголе находят формальное выражение грамматические категории: лица/числа/рода субъекта; рематизации — морфологического отражения актуального членения предложения (сомали); наклонения (индикатив, императив, юссив и др.); времени/вида (презенс, претерит, футурум, габитатив и др.); глагольного падежа; отрицания; вопроса; породы, залога. Для К. я. особенно характерна категория глагольного падежа (от 3 суффиксальных падежей в сомали до 15 и более в агавских): глагол в предикативном падеже соответствует сказуемому главного предложения, а в косвенных падежах — сказуемым различных типов придаточных предложений (подчинительные союзы при этом отсутствуют), причастиям, деепричастиям, инфинитивам индоевропейских языков. От подлинных причастий, деепричастий и инфинитивов глаголы в косвенных падежах отличаются наличием спряжения по лицам, числам и родам субъекта, например в аунги desáw ‘которого я учу’ — destáw ‘которого ты учишь’ и т. д. Наклонения есть лишь у глаголов в предикативном падеже, а видо-временные формы — у глаголов разных падежей (в предикативном падеже система времён богаче, чем в других падежах). Ираквские языки отличаются тем, что не только лицо/число/род субъекта и объекта, но и наклонение, время, глагольный падеж, отрицание, вопрос выражены с помощью индикаторов, система которых крайне сложна. Породы глагола, афразийские по происхождению, сохраняют в К. я. исконные формальные показатели и значение. Префиксальное породообразование остаётся продуктивным лишь в языках бедауйе и афар-сахо. Основные средства словоизменения и словообразования — суффиксация и внешняя флексия, реже используются префиксация, редупликация корня и внутренняя флексия.
Основная общекушитская схема порядка слов в предложениях и словосочетаниях: 1) сказуемое — в конце предложения, расположение подлежащего, дополнений и обстоятельств относительно свободно, но прямое дополнение обычно занимает место непосредственно перед сказуемым (т. е. порядок SOV, нарушаемый лишь в языках сомали и билин в случаях особого актуального членения); 2) определения, как генитивные, так и адъективные, располагаются перед определяемым (отклонения от этого правила — в языках бедауйе, билин, сомали, оромо и ираквских). В К. я. наблюдаются 4 способа оформления именного сказуемого: с помощью постановки его в особый предикативный падеж (бедауйе, аунги), порядка слов (сахо, оромо, сомали, иракв, омето), неизменяемой связки (оромо, билин, сидамо, каффа) и с помощью спрягаемого глагола-связки (агавские, сахо, сомали, сидамо).
Из К. я. письменность имеют только языки сомали (с 1973, на основе латинского алфавита) и оромо (с 1977, на основе эфиопского алфавита).
Первые исследовательские материалы по К. я. (краткие словари и грамматики языков афар, сомали, оромо, сахо, бедауйе) появились в начале 19 в., более полные описания (словари и грамматики языков сахо-афар, агавских, каффа, бедауйе и сомали), составленные Л. Райнишем, относятся к последней четверти 19 в. К. Лотнер (1860), а затем К. Р. Лепсиус (1880) выделили К. я. среди других семито-хамитских (в современной терминологии — афразийских). Важнейшие описания (1910—1940) отдельных К. я. принадлежат итальянским учёным К. Конти Россини (языки кемант и сахо), Э. Черулли (языки сидамо и джанджеро) и М. Морено (омето, оромо и сидамо). После 2‑й мировой войны были опубликованы различные исследования по языкам сомали (Р. К. Абрахам, К. Белл, Морено, Райниш, Черулли — грамматики и словари, Б. Анджеевский — о тонах в глагольной системе, об именных классах), оромо (Анджеевский, Г. Грэгг), агавским (Ф. Палмер, Р. Хецрон), бедауйе (Р. Хадсон), сахо (У. Э. Уэлмерс, Р. Дж. Хейуорд), хадия и алаба (Х. Плазиковски-Браунер), каффа (Флеминг, Черулли), моча (В. Леслау), могогодо (Дж. Х. Гринберг), иракв (У. Уайтли). Среди сравнительных работ наиболее крупные касаются: внешней и внутренней классификации и определения границ К. я. (Морено, Гринберг, А. Н. Такер и М. Брайан, Флеминг, Бендер и другие), особенностей общекушитской морфологии (Х. Й. Зассе, Б. Хайне, П. Блэк, Г. Хадсон, Д. Коэн, Хецрон, А. Заборский, Г. Кастеллино), взаимоотношений К. я. с семитскими (Леслау). Материалы К. я. используются также в общих работах по афразийскому языкознанию (И. М. Дьяконов, М. Коэн).
Т. Л. Ветошкина.